Мы снова вышли на платформу и увидели приближавшийся поезд. К тому моменту, когда мы поравнялись с мистером Роджерсом, шум паровоза полностью поглотил невнятные звуки его пожеланий доброго утра. Но состав даже не остановился окончательно, а мы уже разглядели пухленькую, улыбавшуюся пожилую даму, махавшую ему платком из окна вагона третьего класса.
Ее муженек тут же рванулся вперед.
— Мадж! — воскликнул он, хотя супруга не успела даже выйти из вагона. — Где же ты была?
Она же вся раскраснелась и буквально сияла от радости, словно собиралась поделиться с ним какой-то приятной новостью.
— Разве ты не получил мою телеграмму?
— Получил, но все же… Всю ночь глаз не сомкнул… Чуть с ума не сошел от беспокойства. Ведь кое-что произошло. Нечто ужасное…
Миссис Роджерс уже стояла на платформе.
— В чем дело, Альф? — Улыбка пропала с ее лица. А когда муж не сразу ответил, спросила: — Что-то стряслось с Аланом?
Мистер Роджерс кивнул.
И чтобы избавить нас от необходимости присутствовать при сообщении ей печального известия, сержант Биф сделал шаг вперед и вмешался в разговор.
— Что ж, мистер Роджерс, — сказал он, — теперь, когда вы благополучно встретили свою жену, мне пора двигаться дальше. Говорил же вам, что она обязательно вернется, помните мои слова?
И мы удалились, предоставив Роджерсу наедине поделиться с женой трагической новостью.
— Я обязательно загляну к вам позже сегодня, — только и добавил Биф, обернувшись назад от будки билетного контролера.
После этого сержанту понадобилось вернуться к себе в участок. Он объяснил, что ему необходимо выполнить несколько рутинных обязанностей. Следовало подготовиться к допросам, добавил он, и прочитать поступившие к этому времени рапорты. И вообще, он не собирался приступать к «реальному расследованию» до послеобеденного времени, но не видел причин, мешавших мне присутствовать при снятии им показаний. Я поблагодарил сержанта за милостивое разрешение с чуть лукавой улыбкой. Мне была известна слабость, которую Биф питал к большим официальным блокнотам, и, как догадался, ему нравилось проводить свои столь тщательные дознания в присутствии хоть какой-то аудитории.
Таким образом, только после двух часов пополудни мы взялись за работу. Биф показал мне устрашающе длинный список людей, с кем собирался побеседовать.
— Всегда лучше загодя их всех переписать для памяти, — пояснил он. — Тогда точно никого не упустишь из вида. Помню случай, когда я расследовал всякую мелочовку в Суссексе. Там однажды украли велосипед, и только через одного парня, кого я напрочь забыл включить в такой вот список, я все выяснил. Лучшее подтверждение пользы моего метода, верно? А первой, с кем мы встретимся, будет Молли Катлер. Та особа, что вчера вечером заявилась в паб вся зареванная после того, как отравился Роджерс. Она живет с матерью вон в той стороне.
Дом был рассчитан на две семьи, но выглядел приятным и ухоженным. Небольшой квадратной формы аккуратный садик, чистые белые жалюзи на окнах. Сержант первым поднялся к двери и позвонил.
Мисс Катлер открыла нам сама. Она была очень бледна и казалась почти больной, хотя при этом сохраняла внешнее спокойствие.
— Добрый день, — сказала она. — Я ждала вас, сержант. Заходите.
Девушка провела нас в «главную залу», где в камине ярко пылали дрова, а со стульев явно только что сняли чехлы. Мгновение спустя в комнате появилась ее мать, седовласая, очень тщательно одетая особа, которая вела себя так, словно была вообще всем недовольна в этой жизни, но в особенности нашим приходом.
— Присаживайтесь, — холодно предложила хозяйка. — Я непременно должна присутствовать, пока вы будете задавать дочери интересующие вас вопросы.
Биф уже доставал блокнот, а потом в полном соответствии со своим обыкновением — с грубоватой откровенностью — перешел сразу к сути дела.
— Молодой Роджерс был вашим возлюбленным? — спросил он, обращаясь к Молли Катлер.
От меня не укрылось, как напряглась при этом мать, хотя ничего не сказала.
— Мы с ним обручились, — тихо ответила девушка.
— Тайная помолвка, — вставила матушка, — причем они даже не испросили моего согласия.
— Тайная помолвка, — повторил Биф, прилежно записывая каждое слово.
Когда же его карандаш справился с первой задачей, сержант поднял голову.
— Как долго вы состояли в близких отношениях? — задал он следующий вопрос.
— Мы обручились во время его предыдущей побывки. Два месяца тому назад.