— Продолжайте.
— Сегодня, когда Элен сказала, что ей позвонил Фрэнклин, я места себе не находил от волнения. Я должен был во что бы то ни стало первым увидеться с ним.
— Поэтому, когда Элен поехала в ветлечебницу справиться о Янтарике, вы попытались связаться с братом?
— Ну да. Элен поехала за котенком сразу после обеда. Потом она отвезла котенка садовнику, в его холостяцкую берлогу, после чего отправилась на встречу с вами.
— И за этот промежуток времени вы успели побывать в «Касл-Гейт»?
— Да. Поэтому я не поехал к вам вместе с Элен.
— Вы пытались встретиться с Личем?
— Да.
— Вам это удалось?
— Нет. Сперва я позвонил по телефону, мне ответили, что Лич вышел с каким-то мужчиной, но скоро вернется. Понятно, я решил, что речь шла о моем брате Фрэнклине. Я сразу поехал в отель и стал ждать. Лича я в лицо не знаю, но не сомневался, что он ушел с Фрэнклином и что вернется не позже чем через час.
— Так вы ждали?
— Ну да. Вплоть до того времени, когда надо было идти встречать вас.
— Он так и не появился?
— Нет. Во всяком случае, я так думаю. Я знаю, что Фрэнклин точно не приходил.
— Портье вас заметил?
— Да. Он явно знает в лицо всех постояльцев и отметил незнакомого человека. Я сидел возле двери, и он не спускал с меня глаз. Возможно, он принял меня за детектива. По словам лейтенанта Трэгга, в этом отеле останавливаются люди с сомнительной репутацией, поэтому там подозрительно относятся к незнакомцам. Сначала я намеревался поставить машину возле входа и следить из нее, но так как не нашел стоянки поблизости, мне пришлось войти в вестибюль.
— Вы боялись, что портье опознает вас как человека, который перед нашим приходом ждал кого-то в отеле? Потому вам и было так важно больше там не появляться?
— Но, конечно, вы должны хранить это как профессиональную тайну.
Мейсон усмехнулся.
— Будьте уверены, Трэгг и без меня скоро все поймет!
Заметив у обочины свободное место, Шор быстро поставил туда машину и выключил мотор.
— Больше не могу сидеть за рулем… Не дадите ли мне сигарету?
Мейсон протянул ему портсигар. Руки Шора так сильно дрожали, что он с трудом поднес спичку к сигарете и прикурил.
— Продолжайте, — сказал Мейсон.
— Мне больше нечего рассказывать.
Мейсон взглянул на Деллу Стрит, потом на Шора и произнес:
— Все хорошо, за исключением мотива.
— Чем вам не нравится мотив? — спросил Шор.
— Вы ведь никогда не стали бы так действовать, если бы у вас не было действительно серьезных оснований раньше всех увидеться с братом. Более серьезных, чем просто желание скрыть противоречия в вашем тогдашнем рассказе.
— Я вижу, мне придется быть с вами откровенным до конца…
— Вот это правильно, — сухо заметил Мейсон. — Вы же сами адвокат и должны это понимать.
— Думаю, вы согласитесь, что никто из нас не может поручиться в своей безупречной честности. Человек всю жизнь считает себя абсолютно порядочным, возможно, только потому, что не подвергался серьезному искушению. И вдруг он оказывается в ситуации, когда его ждет неминуемый крах; однако он может еще спастись, совершив некий поступок — очень простой, но… не то чтобы нечестный, но не совсем законный.
— Оставим отговорки, — резко прервал его Мейсон, — повторяю: вы недооцениваете Трэгга. Когда он ведет расследование, то действует быстро. Мне нужны факты. Причины, объяснения и прочее можно добавить позднее. И не юлите. Все то, что вы мне рассказали, я уже сам вычислил, так что вы только расставили точки над «i». В зависимости от того, что вы расскажете сейчас, если, конечно, это будет правдой, я решу, стану ли представлять ваши интересы или нет.
Шор, явно нервничая, вынул изо рта сигарету и выбросил в окно, потом сорвал с головы шляпу и пригладил руками седую волнистую шевелюру.
— Я вынужден рассказать то, что никогда не должно выйти наружу! — сказал он.
— Говорите же!
— Я уговаривал, упрашивал, умолял моего брата. Мне необходимо было десять тысяч долларов. Он прочел мне целую лекцию о моих методах ведения дел, ценность которой в то время я не мог оценить, потому что, не достань я этих денег, был бы окончательно разорен. Но если бы я их нашел, то заработал бы на этом деле достаточно, так что в дальнейшем мог бы больше не кидаться очертя голову в авантюры. Под конец брат все же обещал мне помочь. Он сказал, что в тот вечер должен был заняться еще какими-то делами, но… прежде чем лечь спать, он непременно выпишет чек на десять тысяч долларов и отошлет его по почте.
— Чек, выписанный на вас?
— Нет, на имя другого человека, которому предназначались деньги. У меня уже не было времени пропустить чек через свой счет.
— И ваш брат выполнил обещание?
— Нет. Он исчез, не сделав этого.
— В таком случае естественно предположить, что после вашего ухода он столкнулся с какими-то непредвиденными обстоятельствами, которые вынудили его спешно уйти из дома, позабыв даже о вашей просьбе.
— Я тоже так считаю.
— Когда вы узнали о его исчезновении?
— Лишь на следующее утро.
— И это был последний день, когда вы могли еще что-то сделать?
Шор кивнул.
— Вы, наверное, уже заверили своих компаньонов, что дело улажено? — уточнил Мейсон.
— В девять тридцать утра я позвонил человеку, которому предназначались деньги, и заверил его, что чек будет у него в руках сегодня до закрытия банков; чек будет выписан на его имя и подписан Фрэнклином Шором. Ну, а через десять минут после этого позвонила Матильда и попросила меня немедленно приехать. От нее я узнал о случившемся.
— Насколько я помню, факт исчезновения Фрэнклина Шора скрывался от публики день или два?
Шор кивнул.
Мейсон понимающе посмотрел на него.
— За это время были получены деньги по нескольким крупным чекам?
Шор снова кивнул.
— Ну? — поторопил его Мейсон.
— Среди них был чек на имя Родни Френча на десять тысяч долларов.
— Родни Френч был тот человек, которому вы должны были деньги?
— Да.
— И с которым вы обещали расплатиться?
— Да.
— И этот чек?..
— Чек выписал я. Я подделал подпись брата. Мне казалось, что раз брат обещал дать эту сумму, я имею полное моральное право получить ее.
— Матильда Шор так и не узнала, что чек поддельный?
— Никто не узнал. Во-первых… я проделал это весьма искусно. Потом Фрэнклин вечером вызывал своего бухгалтера по другим вопросам и упомянул, что выпишет чек на десять тысяч на имя Родни Френча.
Наверное, мистер Мейсон, — голос Шора дрожал от волнения, — вам не понять, что это значит для меня. Это событие изменило всю мою жизнь. До того я без конца проворачивал какие-то сомнительные дела, сулившие быструю прибыль, — нет, все по закону, но все же это были авантюры. Меня интересовали только деньги. Думаю, что мне не давал покоя успех моего брата. Я хотел быть как он. Я хотел доказать, что тоже умею делать деньги. Я хотел обеспеченной жизни, всего того, что приносят деньги.
После этих печальных событий я как бы посмотрел на себя со стороны, и мне не слишком понравилось то, что я увидел. Это было десять лет назад, мистер Мейсон. Думаю, я не покривлю душой, если скажу, что с тех пор я переменился — и очень сильно.
— Продолжайте, — сказал Мейсон. — Я вас слушаю. — Во-вторых, я понял, что в жизни, кроме денег, есть многое другое. У человека есть круг обязанностей, ответственность по отношению к обществу. Он не может существовать сам по себе. Он постоянно оказывает влияние на окружающих — словами, поступками… — Голос у него предательски сорвался, и он замолчал.
Мейсон ждал, спокойно покуривая.
Шор, помолчав, продолжил:
— Возьмите, например, Элен. Ей было четырнадцать лет, она, как говорится, стояла на пороге жизни. Она всегда относилась ко мне с уважением. В ее жизни наступал такой период, когда моральные ценности — это главное. Если бы что-то случилось и она обо всем узнала… понимаете, мистер Мейсон, с того времени у меня появилась совсем другая цель в жизни, другие ценности. Я старался жить так, чтобы… Но какой смысл говорить об этом?