— Да… от простуды… — сказал Бутин с легкой улыбкой.
Очень серьезное лицо у молодого человека. И у его приятелей, что в уголке у окна за столом Фердинанда Коро. Будто он оторвал их от важного занятия. Один из них, постарше, в пиджаке мастерового. Другой, ровня юному аптекарю, студенческого вида.
Получив свои порошки, Бутин не спешил уходить.
Он спросил про аптекаря.
— Фердинанд Каэтанович отлучился на склад, — все так же вежливо отвечал юноша. — Должен быть.
— А вы здесь кем? — спросил Бутин.
— Фармацевтом. Миней… Миней Михайлович, — с юношеской важностью отвечал тот и вопросительно взглянул на господина с бородкой и в дорожном костюме.
— Не сочтите праздным любопытством, — сказал Бутин. — Как увижу книги, не могу пройти равнодушно. Чем это вы так увлечены?
Юноша пожал плечами, оглянулся на своих товарищей у окна, растворил дверцу, ведущую во внутреннее помещение.
— Пожалуйста, взгляните, это не секрет…
Он поздоровался с молодыми людьми за столом и, не садясь, просмотрел книги. Он не ошибся: на титуле каждой книжки — овальная печать, «Библиотека бр. Бутиных в Нерчинске».
Все давно читанное им с братом: «Основание политической экономии» Милля, «О существе законов» Монтескье, «О богатстве народов» Адама Смита…
А вот и книги новые, для него новые, здесь уже печать Общественной библиотеки: «Давид Рикардо и Карл Маркс» Н.И. Зибера, «Судьба капитализма в России» В.В. Воронцова. Савва Морозов читал эти книги запоем и толковал о них с болезненной горячностью: «Чем больше вникаю, дорогой Бутин, тем больше затрудняюсь, как выпрыгнуть из собственной шкуры». Он часто приводил строки из Брюсова: «И тех, кто меня уничтожит, встречаю приветственным гимном».
Вполне возможно, что у этих молодых людей есть в запасе и запретные книги, и запретные идеи, и запретные средства.
— Когда-то в далекой молодости, — медленно заговорил Бутин, — в вашем возрасте имел я счастье обрести дружбу декабристов. Позже меня окружали революционные демократы, друзья Чернышевского, Михайлова, Шелгунова. Теперь я дожил до рабочего движения, теперь уже революционеры пошли дальше: не просто конституция, не просто либерализация режима, не просто свобода слова и печати. Теперь вместе с царем но шапке и капиталистов! Верно я понимаю, господа социал-демократы?
Все трое снова переглянулись. Прелюбопытнейший господин. Не их поля ягода, это факт. Но явно не филер, не соглядатай, не с чужой стороны. Не враг.
— Мне попалась недавно прокламация, в ней призывы к свободе, к свержению самодержавия и прочее. А мне больше всего по душе были слова из песни, приведенной в листовке:
Трое молодых людей переглянулись. Миней покраснел, младший из тех двоих зачесал кудлатую голову, а старший из троих спокойно усмехнулся. Как они уверены в себе. Не попал ли Бутин в точку, не они ли сочинители той прокламации?
— Песня, написанная Михайловым здесь, в Сибири, в заточении, незадолго до смерти, объединяет нас, русских, — от декабристов до марксистов: молодых и старых, либералов и революционеров.
При последних словах, произнесенных им, дверь аптеки растворилась, и вошли трое высоких, представительных бородатых мужчин.
— Кто тут лекции читает у меня в аптеке? — воскликнул шедший впереди близорукий, в очках, с пышной раздвоенной бородой Коро. — Батюшки мои, сам Бутин! Михаил Дмитриевич, голубчик, здравствуйте!
Затем его обнял Алексей Кириллович Кузнецов — нечаевец, попавший в Нерчинск из каторжной Кары и при помощи Бутина создавший здесь музей, — горбоносый, с треугольной седой бородой.
— Знаете, молодежь, что я, старый каторжник, когда-то молвил про этого Бутина: «Всесильный человек, золотопромышленник и торговец, эксплуататор — а человек хороший и не имеет ничего общего с нашими коммерсантами». Вот учтите, и вы, Миней, и вы, братья Шиловы, Федот да Степан, учтите, юные марксисты, — дворец на площади, типография, аптека, где вы нелегальщину разводите, музей, сад с гротами и киосками — это все детище капиталиста и эксплуататора Бутина, будущее народное достояние, не разоряйте, а берегите, когда самодержавие скинете!
А доктор Николай Васильевич Кирилов — темноглазый, с цыганской бородой, молча пожал Бутину руку, — скромный человек, врач, ученый, охотник, исследователь, один из создателей музея, патриот Нерчинска…