Если первые ищут причины, то вторые бездумно за причины принимают следствия и приходят, как им кажется, к естественному выводу: всем плохим и хорошим в своей истории человечество обязано евреям. В фильме это выражено символически одной репликой, прозвучавшей из среды “свободных женщин Востока”: “Всё она, Гюльчатай!”
При понимании этого, даже незначительные на первый взгляд разночтения сюжета киноповести и фильма, на уровне второго смыслового ряда уже не кажутся столь безобидными. Так, например, в фильме “пулемет” — символ обобщенного информационного оружия второго (исторического) приоритета есть только у Сухова и Верещагина, но его нет на вооружении ни у Абдуллы, ни у Саида. В киноповести последние не только обладают этим видом оружия, но и демонстрируют умение им пользоваться по назначению. Действительно, в явном виде в Библии и в Коране история современной цивилизации, с опорой на хронологию, отсутствует, но это не означает что в библейской и коранической концепции хронология, как таковая, отсутствует вообще. Речь идет о другом: в Библии и в Коране единый астрономический эталон по разному связан с глобальным историческим процессом, что и приводит к разному летоисчислению в христианской и исламской цивилизациях.
Российская либеральная интеллигенция, раздавленная еврейским вопросом и идеалистическим атеизмом исторически сложившегося христианства, хотя и держит у себя дома “пулемет”, но по сути не способна использовать этот вид оружия в интересах своего народа. Отсюда и верещагинское: “Пулемета я вам не дам!” И финал такого отношения к историческому знанию закономерен — Настасья (символ иерархии церквей имени Христа) выбрасывает «пулемёт» Верещагина в море. Сегодня, в конце ХХ столетия, каждый может убедиться в правильности такой трактовки отношений либеральной интеллигенции и иерархов всех христианских церквей, если не поленится познакомиться с учебниками истории в школах и вузах России.
“Законный брак” русского марксизма с еврейством сам по себе — начало информационной самоидентификации, а вслед за ней и самоликвидации древнейшей на земле мафии. В 1947 году Сталин дал согласие на создание государства Израиль потому, что на начальном этапе процесса самоликвидации еврейства цели вождя-сеятеля и пастухов еврейского стада совпадали. Однако, на его завершающем этапе эти цели разошлись: Сталин хотел, чтобы еврейство превратилось из биороботизированной периферии глобального знахарства в нацию (в соответствии с данным им определением нации и по оглашению и по умолчанию); хозяева библейского стада, наблюдая ассимиляцию еврейства в СССР, хотели бы в рамках искусственно созданного государства повысить эффективность своей периферии в целях более успешной экспансии «нового мирового порядка».
Как показывают современные события на Ближнем Востоке, превращение мафии в нацию не устраивает Глобальный Предиктор и не исключено, что им уже принято решение о ликвидации государства Израиль. Как это будет происходить — вопрос второй. Скорее всего арабам, как и немцам в первой половине ХХ века, сначала будет позволено уничтожить это искусственно созданное на основе исторического мифа государственное образование, чтобы затем возложить на них вину за новый холокост и вызвать ненависть во всем мире к исламу. Так Глобальный Предиктор смог бы убить сразу двух зайцев: сохранить дееспособной свою периферию и спровоцировать религиозную войну адептов библейской концепции с мусульманской цивилизацией, остановив тем самым превращение исторически сложившегося ислама в ислам коранический.
В отличие от современных политиков Сталин поднялся над “еврейским вопросом” и дал содержательный ответ на него:
«Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры. Только наличие всех признаков вместе взятых даёт нам нацию».
Определение нации, данное Сталиным в работе “Марксизм и национальный вопрос” (1913 год), одновременно было и ответом на вопрос о роли еврейства в глобальном историческом процессе, поскольку это искусственно созданное социальное образование в понятие нации не вмещалось. Другими словами, можно сказать, что “Сухов” начал готовить “свадьбу” Петрухи и Гюльчатай ещё до революции.
«Сухов с крыши наблюдал за ночным городом. Послышались легкие шаги. Сухов оглянулся, насторожился. В люке чердака появилась Гюльчатай. Она откинула чадру и тихо ждала, когда Сухов взглянет на неё.
— Ты зачем пришла? — спросил Сухов.
— Я пришла к тебе, господин, — Гюльчатай улыбаясь, приближалась к Сухову.
— Ты чего это так расфуфырилась? — спросил он строго.
Гюльчатай, улыбаясь призывно, шла на него.
— Ты чего?… — спросил Сухов. — Ты что?! — прикрикнул он.
Гюльчатай вплотную придвинулась к нему.
— Ты это оставь! — шепотом сказал Сухов. Он совсем близко увидел её глаза, губы.
— Господин, плохо — таранька, таранька… Дай твоим женам мяса.
— Что? — удивился Сухов.
— Дай самый плохой барашек. Гюльчатай будет тебя любить.
Сухов покачал головой.
— Мяса… А где его взять? Каши и той нет, а ты мяса просишь. Одна таранька осталась.
Гюльчатай, продолжая ласково глядеть на Сухова, села ему на колени.
— Ты это оставь, — несколько растерянно сказал Сухов и попытался отодвинуть её от себя. — А может, и впрямь тебя замуж отдать?! — осенила его вдруг спасительная мысль. — Женим на тебе Петруху законным браком. Парень он холостой, повезет тебя к матери своей.
— Петруха? — спросила Гюльчатай, продолжая сидеть у на коленях у Сухова. — Я твоя жена. Разве не правда?
— Моя жена дома, — нахмурился Сухов.
— Разве ты не можешь сказать, что Гюльчатай твоя любимая жена? Разве она обидится?
— Обидится?! — Сухов вздохнул. — Сколько раз тебе объяснять: нам полагается только одна жена. Понятно? Одна.
Гюльчатай удивилась.
— Как же так — одна жена любит, одна жена пищу готовит, одна одежду шьет, одна детей кормит — и всё одна?
— Ничего не поделаешь.
— Тяжело, — сказала Гюльчатай.
— Конечно, тяжело, — вздохнув, согласился Сухов».
Так зритель иносказательно информируется о пятом признаке нации — наличии у нации всего спектра профессий. У Сухова это сказано открыто; у Сталина в его определении нации это же можно прочесть — по умолчанию. Естественно, с точки зрения такого определения, еврейство не воспринималось другими народами в качестве нации. И Гюльчатай права: всё это “тяжело” воспринимается конкретными представителями еврейства.
Сталин был сторонником многонационального социализма, в котором сохранение национальных традиций гарантируется исключением из жизни общества государственно и мафиозно организованной эксплуатации человека человеком, включая и паразитизм на жизни целых народов. Шло формирование интегрирующей все народы культуры на базе русской культуры, что требовало обязательного изучения русского языка, как гаранта образования в дальнейшем единой устойчивой общности людей на базе единой территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в единодушном отрицании толпо-“элитарной” культуры прошлого. То есть, Сталин закладывал основы формирования единой внутренне не антагонистичной цивилизации многих народов, которая в иерархическом отношении стоит выше нации-государства. Такая общность, внешне возможно воспринимаемая в качестве новой нации, но в действительности объемлющая многие народы и сословия, часто встает перед глазами Сухова в виде некого далекого идеала будущего.