Ее глаза немного сузились.
— А в нем я не уверена.
— Но каким-то образом ухаживать за вами он пытался?
— Пока не могу сказать ничего конкретного. Но уверена, что он не оставляет без внимания девушек с хорошей фигурой. А у меня хорошая фигура.
— Вам приходилось оставаться с ним наедине?
— Нет.
— И никаких разговоров на эту тему?
— Нет, только… ну, я думаю, если бы мы остались одни, он не тратил бы времени зря.
— А почему вы так думаете?
— Мне это подсказывает мой опыт.
— Но вы же не оставались с ним наедине?
— Нет.
— И он не пытался ухаживать за вами?
— Нет.
— Давайте постараемся правильно понять друг друга, — сказал Мейсон. — Это как раз то место, где непонимание недопустимо. Я не знаком с этим Дюрантом, но если он ввяжется в драку, то непременно привлечет детективов. Они переворошат все ваше прошлое, так же как и настоящее.
— Правильно ли я понимаю, мистер Мейсон, — начала она, глядя в глаза адвокату, — что против меня может быть использовано только то, что имеет отношение к Рэнкину или Олни?
— Или к эксперту Джорджу Лэтэну Хауэлу, — уточнил Мейсон, заглянув в свои записи.
— Ну что ж, мистер Хауэл — очень милый человек.
— Тогда давайте с этим разберемся. Очень милый человек… Вы знаете его, он знает вас?
— Да.
— Роман?
— Я могла бы солгать.
— Здесь или в суде?
— И здесь и там.
— Я не стал бы, — посоветовал Мейсон.
После минутного колебания она подняла ресницы и честно посмотрела в глаза адвокату.
— Да, — едва слышно произнесла она.
— Что — да?
— Да, роман.
— Хорошо, — сказал Мейсон. — Я постараюсь защитить вас, насколько это окажется возможным. Мне нужно сейчас же позвонить. — Мейсон кивнул Делле Стрит: — Соедини меня с Лэттимером Рэнкином.
Минутой позже, когда Делла подала знак, Мейсон снял трубку и сказал:
— Рэнкин, это Мейсон. Когда мы с вами говорили об эксперте, вы называли имя Джорджа Лэтэна Хауэл а. Мне пришло в голову, что лучше пригласить кого-то еще.
— В чем дело? — спросил Рэнкин. — Чем Хауэл нехорош? Он лучший из всех, кого я…
— Никто не ставит под сомнение его профессиональные качества, — прервал его Мейсон. — Я не могу назвать истинную причину. Но мне, как вашему адвокату, просто необходимо дать этот совет. Какого-нибудь другого хорошего эксперта вы знаете?
— Еще есть Корлис Кеннер, — сказал Рэнкин, немного подумав.
— Кто он?
— Она. Чертовски хороший эксперт. Немного молода, но прекрасно разбирается, и я очень ценю ее мнение.
— Отлично, — сказал Мейсон. — Что-то вроде синего чулка или…
— Да что вы, нет, — прервал его Рэнкин. — Она потрясающе привлекательна. Шикарно разодета, ухожена, фигура, походка…
— Сколько лет?
— О Боже, понятия не имею. Где-нибудь за тридцать.
— Далеко за тридцать?
— Нет, ну где-то тридцать два — тридцать три.
— Что, если пригласить ее? — спросил Мейсон.
— Прекрасно. Конечно, я думаю, последнее слово будет за Олни. Возможно, он захочет пригласить своего эксперта, но… Я думаю, он скорее пригласит ее, чем кого-либо другого.
— Отлично. И еще одну минуту. — Мейсон прикрыл телефонную трубку рукой и улыбнулся Максин Линдсей: — Насколько я понимаю, нет причин, по которым перекрестный допрос эксперта Корлис Кеннер мог бы вас чем-нибудь смутить?
В ответ она улыбнулась глазами:
— Причин для смущения действительно нет.
— Хорошо, — сказал Мейсон в трубку, — забудем о Хауэле и предложим Корлис Кеннер. Я получу аффидевит от Максин Линд сей, и, хотя ей не очень хочется быть замешанной во всем этом, она согласилась.
— Максин умница. И хотя то, что она делает, не вполне можно назвать искусством, я помогу ей найти клиентов. У меня есть на примете заказ на два детских портрета.
— Я передам ей, — сказал Мейсон, вешая трубку.
— А можно узнать, почему аффидевит? — спросила Максин Линдсей.
— А это для того, — начал Мейсон, глядя ей прямо в глаза, — чтобы быть уверенным, что в суде вы не уведете нас в другую сторону. Вы сообщаете мне какие-то факты. Основываясь на них, я даю рекомендации клиенту. И мне необходима уверенность, что, придя в суд и заняв место для свидетелей, вы скажете то же самое, что я сейчас слышал. Если вы этого не сделаете, у моего клиента будут серьезные неприятности.
Она кивнула.
— Поэтому, — продолжал Мейсон, — я люблю брать аффидевит у человека, который будет главным свидетелем. Он дается под присягой. Если вы вдруг отречетесь от своих показаний, то будете обвинены в лжесвидетельстве, что равносильно даче ложных показаний в зале суда.
Она с облегчением вздохнула.
— Если это и все, я буду рада дать вам эти показания.
Мейсон обратился к секретарше:
— Напиши аффидевит, Делла, и дай подписать. Проследи, чтобы мисс Линдсей подняла правую руку и поклялась.
— Я не подведу вас, мистер Мейсон, если это все, что вас волнует. Мне не хочется быть замешанной в этом, но если надо, так надо… Я не подведу вас. Это не в моих правилах. Не мой стиль.
— Приятно слышать, — сказал Мейсон, пожимая протянутую руку. — А теперь пройдите с мисс Стрит, она подготовит аффидевит и даст вам на подпись.
Какое-то время она постояла в нерешительности:
— Если что-то случится в связи с этим делом, могу я вам позвонить?
— Через мисс Стрит. У вас есть какие-то предчувствия?
— Возможно.
Тогда позвоните в контору и спросите Деллу Стрит.
— А если будет что-то срочное и в нерабочее время?
Мейсон посмотрел задумчиво:
— Можно будет позвонить в Детективное агентство Дрейка, которое находится на этом же этаже, и там работают двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Как правило, они могут разыскать меня.
— Благодарю вас, — сказала Максин, поворачиваясь к Делле Стрит.
Мейсон, нахмурив лоб, смотрел им вслед, пока они не вышли. Потом он быстро снял трубку и сказал телефонистке:
— Герти, соедини меня, пожалуйста, с Полом Дрейком.
Через минуту, услышав голос детектива, он сказал:
— Меня интересует бывшая натурщица по имени Максин Линдсей. По-моему, сейчас она занимается изготовлением каких-то портретов. Говорит, что уже не годится для первоклассной модели. Слишком большая грудь. Агент Лэттимер Рэнкин оказывает ей покровительство, и я не хочу, чтобы он догадался о нашем интересе к ней. Мне нужно о ней все.
— Сколько лет?
— Около тридцати, блондинка с голубыми глазами, открытым лицом, хорошо сложена, уравновешена.
— Сейчас же займусь, — пообещал Дрейк.
— Я в этом не сомневаюсь. Если она будет звонить вам поздно вечером или в выходные дни, узнайте, что ей нужно, и, если что-то важное, передайте мне.
— Хорошо. Это все?
— Это все, — сказал Мейсон, опуская трубку.
Глава 3
Около четырех часов пополудни раздался телефонный звонок.
— Адвокат мистера Одни на проводе, шеф, — сообщила Делла Стрит. — Он хочет поговорить с вами.
Мейсон кивнул и снял трубку.
— Перри Мейсон слушает.
— Это Рой Холлистер из «Уортон, Уортон, Косгроув и Холлистер». Мы поверенные Отто Олни. Нам стало известно, что ваш клиент сообщил мистеру Олни, будто агент по продаже картин по имени Дюрант публично заявил, что любимая картина мистера Олни — подделка. Вам известно что-нибудь об этом?
— Довольно много, — признался Мейсон. — У меня есть письменное показание свидетельницы, готовой подтвердить в суде, что Дюрант рассказал ей о том, что картина Филиппа Фети, проданная Отто Олни моим клиентом Лэттимером Рэнкином, — подделка.
— Разве это не дает оснований Рэнкину возбудить дело против Дюранта? — спросил Холлистер.
— Да, пожалуй, он может привлечь Дюранта за клевету.
— Ну и?.
— Но подобные действия могут нанести вред его профессиональной репутации, так как ставится под сомнение не только подлинность картины, но и компетентность Рэнкина. Будет указано и на то, что со стороны Дюранта это не просто заблуждение, а преднамеренная клевета. Если вам доводилось сталкиваться с подобными делами, то вы знаете о тех подводных камнях, которые могут встретиться, — публика запомнит только то, что компетентность Лэттимера Рэнкина была подвергнута сомнению другим специалистом. А я не хочу, чтобы мой клиент попал в эту ловушку.