Так, вот ничего этого не хотел себе Орещенков, а только медной дощечки на двери и звонка, доступного прохожему».
И счастье, если мы находим в жизни такого врача — со «звонком, доступном прохожему», с отношением не безразличным, не обезличенным, но с готовностью отвечать на наши вопросы, но с заинтересованностью в лечении, но с борьбою за то, чтобы мы выжили, выздоровели.
Как правило, такого врача мы обретаем в трудную минуту жизни.
С Олегом Никифоровым мы учились в одной школе, он — несколькими классами старше. Уже в юности он не сомневался в том, какой путь выбрать. Его родители врачи — медициной будет заниматься и он.
Много лет спустя, я приглашала его к своей маме и детям.
К этому времени Олег Викторович уже — известнейший в Жигулевске врач, именно — народный, пользующийся тем уважительным признанием людей, тою благодарностью их — какие нельзя завоевать ни званием, ни должностью, если чины не подкреплены профессионализмом и страстною любовью к своему делу.
Я была свидетелем того, как на награждении участников городского конкурса «Признание» (Никифоров был первым из медиков, получивших эту награду) — зал устроил ему овацию. Причем овация эта была своего рода замечательная. Она никак не могла смолкнуть, будто рукоплесканиями люди говорили то, что не всегда имели время и возможность сказать: «Любим! Помним то, что вы для нас сделали. Благодарим!»
Не знаю, суждено ли будет сбыться замыслу — написать книгу о самом Олеге Никифорове. В краткие минуты общения — происходило это, когда шла перевязка, или кто-то из моих близких лежал под капельницей, задерживаться он не мог — его всегда ждали пациенты — лишь отдельными фразами рассказывал он о своей работе. Говорить о себе ему явно было неловко.
— Вот моя мама, — повторял он, — Делала уникальные операции, пятьдесят лет была врачом. Пообщайтесь сначала с ней.
А потом была встреча с Лидией Николаевной Никифоровой. Несколько вечеров мы провели вместе. Стояло сумасшедшее жаркое лето, плавился асфальт, и дышать было тяжело. Когда солнце начинало клониться к закату, я выходила встречать Лидию Николаевну, издали замечая ее — идущую легко, будто летящую, хотя был на исходе для нее тогда 79-й год.
Судьба Лидии Николаевны оказалась замечательной не только во врачебном, но и в человеческом отношении. В этой документальной повести я постаралась сохранить ее речь, чтобы у читателей сложилось впечатление живого общения с нею, чтобы и им было дано «встретиться» с ней.
Истоки
…Город Царицын считается в 350 верстах от Саратова; он лежит на правом берегу на холме; он невелик и имеет форму параллелограмма с 6 деревянными укреплениями и башнями. Живут в нем одни лишь стрельцы, которых здесь было 400; они должны были бдительно следить за татарами и казаками…
Основанный в конце 16 века, Царицын был построен как крепость для защиты южных рубежей Российского государства. Первоначально он размещался на острове Голодный, но тут его постоянно затапливал весенний паводок, и в конце концов город был перенесен в пойму реки Царица. (цагы ца, что в переводе с тюркского означает «мутная вода», либо, по другой версии, сары чин — «золотой песок»). После необходимость в крепости отпала, и Царицын развивался как типичный уездный город.
Отсюда и пошел род Косицыных.
— Рядом с Царицыным жили мои дедушка и бабушка. Дедушка, Кузьма Константинович, обладал очень красивым почерком. К нему нередко обращались, чтобы помог составить прошение к царю. Женившись на Прасковье Федоровне, дедушка почти тотчас по призыву был послан в Астрахань — служить казаком. Он взял котомочку, бабушка — узелок, и они отправились.