Он не оставляет человека до полного излечения. Уже и из хирургии больного выпишут — Олег придет домой, проверит — все ли благополучно. Нередко на свои деньги покупает лекарства. Камфару мою, которую я берегла для себя — ее уже сняли с производства — отнес своим тяжелым больным.
Помню, умирал один пациент. Олег менял ему белье, спускал мочу… У мужчин же это очень сложно, только врач может. А никто не хотел лишний раз подойти.
Я зашла в палату, и вижу — дедушка скончался. А Олег бреет его, мертвого.
Олег спит так мало… Редкую ночь его не зовут в хирургию. Начинаю его ругать:
— Не жалеешь себя, долго не протянешь… Это ж какие силы надо иметь — так работать!
— На себя посмотри, как ты работала… — говорит он.
И я замолкаю.
Из всех врачей — меньше всего живут хирурги.
Я стала очень медлительной. Раньше главврач хотел мне дать две медсестры, потому что я очень быстро со всем справлялась. А сейчас суечусь — суечусь, а в конце дня вижу, что всего-то и успела: сходить в магазин и сварить борщ.
Олег приходит и начинает выговаривать:
— Ты ничего не ешь… уморишь себя… Я не видел сегодня, чтобы ты кушала.
— Как же ты увидишь, если целый день в хирургии…
Сам быстро что-то перекусит: я и спросить ничего не успею — как он уже в дверь убегает.
А мне так хочется поговорить… Была бы дочка — она бы меня слушала…
Дело человеческое
В Тольятти, в больнице водников, Лидии Николаевне говорили:
— Как Вы много оперируете!
Она только улыбалась — это капля в море по сравнению с Жигулевском.
— У нас был очень строгий контроль по всем параметрам. Старшая операционная сестра ходила с ваткой, смотрела — нет ли где пыли? Стекла были такие прозрачные — будто их нет. Проверяющие контролировали — должным ли образом проводится диспансеризация. И много чего еще учитывали.
Ставились баллы, потом подсчитывался общий итог. И наш кабинет всегда выходил на первое место. Все шестнадцать лет у нас стояло бархатное знамя с вышитым бисером портретом Ленина.
Однажды меня попросили посидеть в военкомате — шла призывная комиссия в Афганистан. В это время приехали наши сотрудники — сказали, что было профсоюзное собрание, и меня выдвинули на присвоение звания заслуженного врача.
У меня задрожали от волнения руки. Осматриваю очередного мальчика, а руки трясутся.
Но на следующем собрании выяснилось, что звание получила не я, а наш главврач. Очевидно тот, кто решал вопрос, посчитал, что мне хватит и медали. Весь коллектив тогда возмутился:
— Мы выдвигали Лидию Николаевну!
А потом был еще один неприятный момент. Тот же главный уволил заведующую поликлиникой. Она прекрасно знала свое дело. Ее выбросили потому, что надо было осуществить перестановку кадров. На место лор-врача взять одну блатную особу. А мне предложили место заведующей.
Я отбивалась, как могла — сказала, что вскоре выхожу на пенсию… И все же ненадолго занять этот пост меня уговорили. Это административная работа — необходимо погружаться во множество конфликтных ситуаций, решать сложные вопросы.
Например, диабетикам давали талоны на гречку, и я объяснялась с больными, которые имели другие диагнозы, но желали получить талон.
— У меня гастрит, я кроме гречки ничего есть не могу, а мне не дают…
Или больная поссорилась с врачом, обвинила его в грубости — и у каждого своя правда. Мне становилось плохо от таких конфликтов. Да еще задел случай…
Когда я сидела на ВКК — поставила себе столик, положила рефлектор… Те, кто приходят продлевать больничный, иногда нуждаются в осмотре лор-врача…
Я уже рассказывала, с каким благоговением мы смотрели на старых докторов. А эта, новоиспеченная… ради которой всех выгнали со своих мест, встала передо мной и пальчиками барабанит:
— Отдайте рефлектор…
А он все эти годы был со мной. Я его отдала как что-то родное.
Когда мне было очень трудно, и я переставала верить в себя — вспоминала слова Гаршиной:
— У меня есть две женщины в жизни, которых я уважаю — летчица Марина Попович и врач Лидия Никифорова. Я всегда думаю, как бы Вы поступили в той ли иной жизненной ситуации. Уверюсь, что именно так — и тогда принимаю решение.
А потом меня уговорили вернуться в Жигулевск. Обещали тихую работу в поликлинике Яблоневого Оврага. Я была рада, что не в стационаре. Там трудно — и ночью вызывают, если экстренные случаи. Например, кровотечения.