Он терпеливо ждал, пока меня несло. И даже потом не ответил сразу. Он встал, пошел на кухню и достал бутылку воды из холодильника. Взял стакан, наполнил его льдом и вернулся в гостиную, медленно помешивая воду с кубиками льда. Расселся в кресле, попивая воду и глядя на меня поверх стакана. Когда он заговорил, голос был тихим и спокойным: — Вы закончили?
— Да. Пока.
— Хорошо. Теперь я хочу задать вам несколько вопросов. Я хочу, чтобы вы приняли во внимание пару вещей. Хорошо?
Я кивнул. И сложил руки на груди.
— Благодарю вас. Теперь скажите мне вот что. Какая, собственно, разница? Может, к лучшему сжечь человека, а может, нет. Может, он ничего не почувствовал, а может это абсолютная форма боли, мгновение острейшего ада. Какая разница, Джим, умер ли человек, сожранный пастью хторра или сожженный напалмом? Он все равно мертв. В чем заключается различие?
— Вы хотите, чтобы я ответил?
Форман сказал: — Продолжайте. Попробуйте.
Я сказал: — Разницы нет — в том, что вы спрашиваете.
— Неверно, — сказал он. — Есть. Большая разница для того, кто нажимает на крючок.
Я обдумал это. — Извините, не вижу, в чем.
— Хорошо, посмотрим с другой стороны. Что важнее? Убивать хторров или спасать жизни?
— Не знаю.
— Правда? Кого же мне спросить об этом?
Что? Уайтлоу задавал тот же вопрос. Если я не знаю, то кто же знает? Я сказал: — Спасать жизни.
— Хорошо. А что же нам делать для спасения жизней?
Я улыбнулся: — Убивать хторров.
— Правильно. Так что случится, если человеческое существо встанет на пути? Нет, позволь сказать по-другому: что могло бы случиться, если бы ты попытался спасти… как его имя, Шоти?
— Мы оба заплатили бы за ферму.
Форман кивнул: — Правильно. Так что же важнее? Убивать хторров или спасать жизни?
— В этом случае, убивать хторров.
— У-гу. Так имеет значение, какое оправдание ты используешь?
— Что?
— Имеет значение, веришь ли ты, что человек умирает в пламени безболезненно, или нет?
— Что ж, нет, я думаю, нет.
Он кивнул: — Так что ты чувствуешь сейчас?
Я покачал головой: — Не знаю. — Я чувствовал, как меня разрывает изнутри. Я открыл рот говорить и закрыл его.
Он еще раз поднял брови.
— Я не знаю, — повторил я.
— Ладно, — сказал он. — Спрошу по-другому: ты сделал бы это снова?
— Да, — сказал я, не задумываясь.
— Ты уверен?
— Да.
— Благодарю. И как ты будешь себя чувствовать?
Я встретил его взгляд прямо. — Гнусно. Чувствуешь именно так. Но все же я сделаю это. Важнее всего — убивать хторров.
— Ты в самом деле непреклонен, не так ли?
— Да, именно так.
Он глубоко вздохнул, потом выключил диктофон: — Окей, я закончил.
— Я прошел?
— Повтори?
— Ваш тест — ведь это было не интервью? Это была проверка позиции. Я прошел?
Он посмотрел над диктофоном прямо мне в глаза: — Если это проверка позиции, то вопрос наверное может повредить тебе.
— Да, верно. — Я все еще сидел, скрестив руки. — Если моя позиция оставляет желать чего-нибудь, то, стало быть, со мной надо обращаться только так. Поэтому мы квиты.
Он поднялся и я встал вместе с ним. — Ответьте мне еще на один вопрос. Существуют ли мирные хторры?
Он поглядел озадаченно: — Не знаю. А как ты думаешь?
Я не ответил, просто проводил его до двери. Он вставил свою карточку в щель и дверь для него открылась. Я хотел выйти вместе с ним, но в холле ждали два вооруженных охранника.
— Извини, — сказал Форман. Впервые он выглядел смущенным.
— Да, — сказал я и отступил. Дверь передо мной закрылась.
31
Почти тридцать секунд я стоял, уставившись на проклятую дверь и не говоря ни слова.
Я положил на нее ладони и нажал. Металл был холодным.
Я прижал голову к солидной металлической плите. Ладони сжались в кулаки.
— Дерьмо!
А потом я сказал еще целую кучу других слов.
Я ругался, пока не стал повторяться, потом перешел на испанский.
Когда я, наконец, исчерпался, то чувствовал себя не лучше, чем вначале.
Опустошенным. Обманутым. И глупым.
Я снова начал расхаживать по квартире. Я стучал по терминалу каждый раз, когда проходил мимо. Бесполезный кусок мусора. Я даже не мог вызвать комнатный сервис.
Я прошел на кухню и открыл холодильник — он был неожиданно хорошо заполнен. Но я не был голоден. Я был взбешен. Я начал открывать ящики. Кто-то предусмотрительно убрал все большие ножи.
Ругань больше ни к чему не приводила. Только горло пересохло. И чувствовал себя все глупее. Когда остановишься, начинаешь понимать, как идиотски это выглядит.
Что я на самом деле хотел — так это поквитаться.
Я вернулся в гостиную и еще раз толкнул терминал. Хорошо толкнул — он почти упал с подставки, но я вовремя поймал. А потом удивился — зачем? Чертов инструмент не хотел говорить со мной — и я ему ничего не должен.
Я смахнул его с подставки на пол.
Он ударился с тупым стуком.
Я поднял его и потряс. Там даже ничего не сломалось.
— Ага… — Я вытащил его на балкон и выкинул через перила.