Видимо, это был не Барни, а тот, другой.
Алекс огляделся еще раз.
Странно.
Больше фараонов не было. А пригнали аж два автобуса. В каждом, насколько он помнил, должно было находиться не меньше десятка синих мундиров.
– Здарова, парни, – с улыбочкой махнул рукой Грибовский.
– Кто такой?
Вместо ответа лейтенант достал из кармана корочки и продемонстрировал их полицейским. Те едва сигаретами не подавились и тут же вытянулись по струнке.
– Сэр! – мгновенно отсалютовали они.
– Вольно, бойцы. Этот со мной.
Алекс, проходя мимо двух тянущих носки и подбородки фараонов, испытывал смешанные чувства. С одной стороны, ему это доставляло некое извращенное удовольствие, а с другой… С другой – чутье ему подсказывало, что не к добру все это.
Они поднялись внутрь дома.
Обычный, ничем не примечательный холл. Две шахты лифта, лестница, зигзагом их обрамлявшая, длинные ряды висящих на противоположной стороне почтовых ящиков. Штукатурка слегка облетела, а пол явно не мыли со вчерашнего утра.
Иначе как еще объяснить несколько следов пьяной рвоты.
Вместе с Грибовским Алекс вошел внутрь лифта.
Демоны преисподней… здесь что, школьники что-то отмечали?
Лифт тоже дурно пах и был заблеван.
Но лейтенанта, кажется, это нисколько не волновало. Нажав на кнопку девятого этажа, он барабанил пальцами по дверям, отбивая какой-то до боли знакомый ритм.
– Nirvana? – спросил Алекс.
– Именно, – кивнул Грибовский. – Люблю раннего Курта.
– Не-е, – отмахнулся Дум, – я больше по Mettalic’е.
– Древность какая.
– Блин, а вот Nirvana – это прямо свежак. Что тем, что другим уже почти век. Старье еще то…
– Старье? Я тебе сейчас в зубы дам, Думский.
Вот так, за разговорами о высоком, они со скрипом (в прямом смысле слова – лифт ужасно скрипел и его потряхивало) доехали до девятого этажа.
Двери не сразу, только с третьего рывка разъехались в разные стороны. И в ту же секунду внутрь кабины хлынул поток сигаретного дыма.
– Фу. – Грибовский, манерно приложив ладонь к носу, замахал свободной рукой в попытках отогнать дым от лица.
Выйдя в коридор, Алекс понял, в чем причина подобной дымовой завесы. Все два десятка полицейских стояли вдоль стен и курили. Причем, учитывая кашель, многие делали это впервые.
Среди синих мундиров самых разных возрастов Дум приметил несколько белых костюмов – экспертов и гражданских – детективов.
И все они пытались как можно дальше отойти от квартиры с номером 172.
– Кто та…
Видимо, ожидая вопроса, Грибовский с ходу продемонстрировал свой документ. Предводитель фараонов, грозного вида мужчина в потрепанном, дешевом костюме и с простым тканевым плащом на плечах только кивнул.
– Эксперты уже закончили, – начал он, – соседей уже опросили.
– И что? – С Грибовского мгновенно слетела его явно напускная бравада и несерьезность. Теперь это снова был тот угрюмый человек, который зашел к Алексу в “квартиру”.
– Как всегда, сэр. Никто ничего не видел. Никто ничего не знает. Соседей характеризуют едва ли не как святых… Боятся все.
– И правильно делают.
Они помолчали.
– Мы сворачиваемся? – спросил детектив.
– Да, – кивнул лейтенант и направился к входной двери. – Дальше мы сами.
Учитывая красноречивое “мы”, Алекс направился следом. Грибовский открыл дверь и зашел внутрь квартиры.
Дум, перешагивая порог, ощутил легкое покалывание на кончиках пальцев.
Недобрый это знак.
Квартира внутри ничем не выделялась из тысяч таких же. Когда-то давно здесь сделали ремонт, а потом целыми поколениями лишь стены перекрашивали и мебель меняли.
Тесный коридор, заставленный обувью и шкафом-гардеробом, в обязательном порядке с выпиленными ручками. Наверное, кому-то это казалось стильным.
Вот только здесь сильно пахло медью и почему-то серой. А еще чем-то, похожим на аммиак.
Жуткий запах.
Забирающийся куда-то внутрь черепной коробки и разом отбивающий аппетит даже умирающему с голоду.
Алекс следом за Грибовским повернул в первую спальню, да так и замер на пороге.
– Демоны преисподней, – выругался Алекс.
– Скорее всего, в данном случае ты прав, дорогуша. – Грибовский достал из внутреннего кармана пачку “Скитлс” и закинул в рот несколько драже. – А может, еще кто похуже.
На широком двуспальном ложе по белой простыне была размазана густая, темная кровь. Из нее складывались круги с вписанными в них символами различных алфавитов и множеством геометрических фигур.
Огромная волшебная печать, которую обыватель обязательно назвал бы пентаграммой. Только сделанная из крови.
Алекс уже знал, что именно ему нужно было искать, так что поднял взгляд на потолок.