Дум как-то изобрел такое заклинание на конкурсе-попойке в клубе “Бездна”. Фарух его потом неделю в бар не пускал — боялся за психическое состояние. Чье? Это уже хороший вопрос.
— Ты когда-нибудь предавался весьма занимательному чтению сразу после попойки? — процедил Алекс.
Разговор ему давался так же трудно, как и нахождение на лайнере, где все пропахло светом. Такое впечатление, что это лодку вывезли прямиком из монастыря.
— Я дружил с Довлатовым во время его эмиграции в Нью-Йорк, — подмигнул Грибовский.
Алекс пару раз хлопнул глазами. Именно глазами, а не веками. Во всяком случае — ему так показалось.
— Чего? Мне это сейчас, типо, что-то сказать должно?
— Тююю, — просвистел Грибовский. — Шекспира мы, значит, цитируем, а Довлатова не знаем?
Алекс уже собирался что-то ответить, но его вновь скрутила рвота. Рядом запахло травами, лесным лугом и… родниковой водой. Всем тем, что терпеть не мог насквозь городской Александр Думский. Без асфальта, вечной загазованности Хай-Гардена и какофонии звуков большого урбана он чувствовал себя не в своей тарелке.
Еще один помог яркой нелюбви к…
— Это русский писатель второй половины двадцатого века.
Рядом, с левой стороны, уселась О’Хара, разом привлекая к себе взгляды большей части посетителей ресторана. Причем — вне зависимости от пола. Стройная, длинноногая, неестественно красивая, с, на этот раз — черными волосами, она выглядела только что сошедшей с обложки глянцевого журнала.
Обычно носящая строгие мужские костюмы, О’Хара в легком парео и купальнике поражала воображение.
Воображения тех, кто не знал, что это не более, чем осязаемый мираж. Внешность, которую пусть и можно пощупать, но, на самом деле… это что-то вроде клеточной трансформации. Настоящий облик фейри отличался.
Зверолюды поганые.
— А я уж думал утро хуже стать не может, — проскрипел Алекс и, снова перегнувшись через стойку, достал бутылку и стакан, после чего поставил их перед фейри. — Угощайтесь, подполковник.
Тэни О’Хара, с которой у Дума получились более чем просто натянутыеотношения, выглядела удивленной.
— С чего такая любезность, профессор? — спросила фейри, одновременно с этим наливая себе немного бренди.
— Если в тебе будет немного алкоголя, фейри, то, глядишь, у нас появится нечто общее и мне будет проще тебя терпеть, — ответил Алекс.
Грибовский прыснул, а затем и вовсе громогласно, в своей привычной манере, рассмеялся. Сказать, что у Алекса в этот момент гномы в башке руду начали добывать — не сказать ничего.
— Ладно, если, по существу, — прокашлялся поляк. — мы должны отыскать базу этой организации, под кодовым названием “Орден”.
— Отыскать базу? Да ладно? Бляяя, а как же я сам-то не докумекал. Вот сидит Алекс Дум и думает, а чем бы ему в свой, сука, отпуск заняться? Может террористов, наг и одержимых фейри по ветру пускать? Не-е-е-е. Скучно, что капец. Давайте-ка лучше поищем на огроменном острове тайную базу Ордена. Супер!
Закончив тираду, Алекс залпом осушил бокал минералки и плеснул еще столько же. А он терпеть не мог минералку!
— Вы всегда такой разговорчивый с похмелья, профессор? — отсалютовала стаканом О’Хара.
— Только по праздникам.
— И какой же сегодня праздник?
Где-то определенно пробежал один всем известный грызун… ну или только Алексу известный. Да не суть.
— День смерти.
— Чей?
— Очевидно, что если вы не прекратите играть в игру “переспроси меня енот”, то — ваш.
Грибовский снова прыснул, но, видя могильное выражение лица напарника, сдержался от смеха, натурально проглотив его и запив… чтобы он там себе не плеснул, пока Алекс отвлекся на перепалку с фейри.
— Профессор, если вы переживаете из-за Мисс Периот, то…
— Грань и Звезды! — вскипел Алкес. — Да кто вообще решил, что я из-за неё переживаю! Уже несколько дней мне твердят Профессор Периот то, Профессор Периот сё… на ней, будто, свет клином сошелся!
— … то я спешу вас заверить, — продолжила, как ни в чем не бывало, О’Хара. — судя по показаниям её чипа, с мисс Периот все в порядке.
Дум, уже собиравшийся продолжить гневную тираду, резко повернулся к О’Харе и тут же пожалел о содеянном. Все хорошо в минералке с похмелья, кроме одного.
Подняв указательный палец в немой просьбе подождать, Алекс еще раз перегнулся через стойку и, не найдя емкости получше, поднес шейкер ко рту.