За дверью слышались затихающие голоса и шаги, а маленькая книжечка в кожаном переплете лежала на кресле и требовала к себе внимания. Разве я мог ей отказать? Было страшно любопытно, что именно записала эра. Сам я не делаю записей допросов, нас с детства учили развивать свою память. К тому же записи выдают ход мыслей. Я перевернул книжку страничками вверх и увидел написанное немного корявым подчерком:
"Того, кто достиг
Совершенства, труден путь:
Сброд под ногами
шатается и небо
за корону цепляет"
Ню-ню. А ведь как правдоподобно изображала понимание и сочувствие!..
…Вернулась Недотрога вместе с обвиняемым.
– Тагард, расскажите нам, что тут происходит, – начал я, когда все расселись.
– Эрус Веранир, эра Кейлинэ, для меня большая честь находится здесь сейчас, – пафосно начал тот. – К сожалению, эта встреча вызвана пренеприятными обстоятельствами – в доме моей невесты меня несправедливо обвинили в краже. Я уверен, что вы найдете возможность доказать мою невиновность.
– Что именно произошло, и почему обвинения пали на вас? – продолжил я допрос.
– Нидария по какой-то причине категорически против свадьбы. К счастью, монир Тойз перед отъездом в столицу успел благословить брак. Так она решила пойти другим путем: подставила меня. Обстряпала всё так, будто бы я украл у неё какой-то там кубок.
– Это вы про Чашу Геймора? – полюбопытствовала Недотрога.
– Вот-вот, я даже запомнить его названия не могу. Зачем мне его воровать? Тем более рано или поздно он всё равно достанется мне. Ливи – единственная наследница.
– А может, деньги вам нужны прямо сейчас? – предположил я.
– И что, эта штуковина много стоит? – ответил он вопросом.
– Не знаю, сколько точно, но сумма приближается к сотне тысяч.
В глазах Тагарда зажёгся алчный огонь.
– Ну хоть понятно, из-за чего эта старая карга подняла такой хай, – буркнул он.
– Монир Тагард, будьте любезны вежливо отзываться о хозяйке дома, в котором вы гостите, – менторским тоном вступилась за Сушеную Жабу Кейлинэ. – И вопрос не в деньгах, для людей верующих эта реликвия просто бесценна.
– Это вы про религиозных фанатиков? Да все проблемы из-за этой вашей религии! – понесло Карэдаса. – Не поехала бы эта… благородная мона, чтобы получить "благословение богов", – на последних словах он скорчил презрительную мину, – не было бы всех этих разборок! Хабалка! Без году неделя как эта семейка купила себе билет в высший свет! Да она в ногах у меня должна валяться за то, – он подскочил со стула, размахивая руками, – что настоящий дворянин снизошел до их доченьки, а она оскорблять меня смеет!
– Слово-то какое нашли – "хабалка". Оно точно приличное? – ледяным тоном отбрила Недотрога. – Просто удивительно, откуда его знает настоящий дворянин?
Да, такую лучше лишний раз не трогать, безопаснее как-то.
– Не думал, принцесса, что вы встанете на сторону этих нуворишей! – возмутился мой подзащитный.
– А на чью сторону я должна вставать? Они мои подданные, если вы забыли, – тем же королевским тоном продолжила Недотрога. – Более того, мона Нидария – женщина, и она старше вас. Будьте так добры, выражаться в её адрес как положено воспитанному человеку.
– Тагард, действительно, успокойтесь, – подал голос я. – Ведите себя как мужчина. Я правильно понял, что Нидария воспользовалась Чашей в храме?
– Ну да, – Карэдас сел на место, оправляя сюртук. – Она там что-то завывала, носилась с этим кубком как курица с яйцом: то поставит, то поднимет, то нальёт, то выльет, то покудах… В смысле, помолится.
– В какой момент обнаружилась пропажа?
– Когда мы вернулись, – он уложил руки на колени. – Как только переоделись и стали спускаться к ужину. Почему-то эта… благородная мона первым делом направила слуг в мою комнату. Те перевернули всё вверх дном и нашли посудину в моих вещах. Ещё бы они не нашли: она же сама её туда и засунула, наверняка сразу слугам сказала, где искать. А погром исключительно из вредности организовала.
– Почему вы думаете, что Чашу в вашу комнату подбросила мона Нидария? – поинтересовалась Кейлинэ.
– А кто еще?! – взвился обвиняемый. – У кого ещё могло возникнуть желание разрушить наш брак?
– Да у кого угодно, монир Тагард. У кого угодно, – устало произнесла Недотрога.