"Даже если это произойдет, однако, у нас есть… договоренности на месте, о том, что по крайней мере десяток членов Ассамблеи потребует объяснений. Имеется также вероятность — которую, честно говоря, я нахожу особенно пикантной — что Беовульф будет исполнять ведущую партию. В то же время, мы запустим нашу первую волну "спонтанного восстания против пограничной безопасности и её тирании". Когда это произойдет, наступит момент открытого выступления Фактора".
Выражение его лица стало более решительным, и он наклонился немного вперед, по направлению к камере.
"Основная работа должна быть проведена на местах, и до сих пор дела идут, как планировалось. Всегда возможны изменения, и очень важно реализовать следующий этап надлежащим образом. Только с одним или двумя исключениями, все "аннексии" первой волны должны выглядеть как добровольное Присоединение, а эти исключения — если они случатся — должны быть очень тщательно выверены. Я знаю, мы говорили об этом, но позвольте мне еще раз подчеркнуть, что хотя мы выбрали все эти системы, поскольку заинтересованы в их промышленном и экономическом потенциале, абсолютно необходимо, чтобы Присоединение выглядело как полезная, добровольная ассоциация. Таким образом, если выяснится, что некоторые из ваших целей не желают добровольно присоединиться, оставьте их пока в покое. Еще будет время, чтобы захватить их позже, а в ближайшем будущем, и это гораздо более важно, должно быть очевидно, что вы все действуете исключительно в целях самообороны в условиях неудержимого распространения хаоса и анархии".
Он снова сделал паузу чтобы подчеркнуть сказанное, а затем откинулся в кресле поудобнее.
"Я прекрасно знаю, что все вы уже слышали всё это." Он слегка улыбнулся. "Рассматривайте, это как последние напоминания режиссёра непосредственно перед подъемом занавеса. Или, что более вероятно, считайте это завистью." Его улыбка стала шире. "Все вы начнете действовать в ближайшее время. Я только что понял, насколько я бы хотел делать то же самое, и оказывается, я не настолько философ, насколько себя считал. Так что полагаю, в действительности, я сейчас занимаюсь нытьем из-за чувства разочарования".
Он широко улыбнулся, затем пожал плечами.
"Но, пока я ною, давайте обсудим мои опасения о возможных проблемах с нашими детьми. Клинтон, я знаю, что вы и принц Феликс были друзьями в течение многих лет, но наш последний анализ показывает, что парламент Зигфрида, скорее всего, откажется, по крайней мере на начальном этапе, когда вы пригласите Феликс присоединиться к Фактору. С нашей точки зрения это выглядит как альянс — по крайней мере, на данный момент — возникший между самыми консервативными дворянами, опасающимися потерять имеющуюся власть, и растущим бизнес-классом Зигфрида, который боится увидеть, что правила меняются именно тогда, когда он находится на грани приобретения значительного политического влияния. Меня беспокоит, что вы и Феликс так близки. Я думаю, что он, скорее всего, попытается продавить Присоединение, и, по мнению наших аналитиков, шансы на провал составляют около сорока процентов. С другой стороны, сама природа альянса, которого мы опасаемся, означает, что, в конечном итоге, интересы дворянства и промышленников разойдутся и даже вступят в прямой конфликт. Устойчивое ухудшение ситуации даст эффект, и, по прогнозам тех же аналитиков, вероятность того, что Зигфрид, в конечном счете, попросит о присоединении к Фактору составляют более девяноста процентов, если мы изящно продемонстрируем, что готовы принять их нынешний отказ. Таким образом, я полагаю, что Вам надо воздействовать на Вашего давнего партнера по фехтованию более деликатно. Приглашение должно быть продлено, но необходимо подчеркнуть, что для него…"
"Ну, полагаю, в конце концов, я должен был получить слово" мрачно сказал Уильям Александер.
Он и его брат сидели у бассейна, наблюдая за плававшей кругами Хонор. Граф Белой Гавани держал в руке глиняную кружку с пивом, и в его голубых глазах плескалась тревога, когда он видел с какой целеустремленностью и грацией дельфина плавает его жена. Она всегда любила плавать, но её сосредоточенность, то, как она растворилась в физической нагрузке, как если бы пыталась спрятаться от всего, была чем-то новым для неё. Это было то, чего он никогда не замечал за ней раньше, и это беспокоило его больше, чем он готов был признать. Обеспокоенные его почти так же, как кошмары он не должен был знать, что она была с. Судя по глазам Нимица, развалившегося в соседнем шезлонге, и пристально следившего за Хонор, Нимиц тоже был обеспокоен.