– А звуки? Что это были за звуки вчера ночью? У человека со слабыми нервами подобные вещи могут вызвать обморок!
– Маллоу пришла мысль, – бывший эвент-менеджер Форда махнул рукой. – Есть вероятность, что эти звуки помогут нам в деле.
– Но что это? Я проезжала мимо и едва не поседела, когда услышала.
– Отлично! – обрадовался Саммерс. – Если даже вы – просто отлично! Это, доктор, несколько простых фокусов с бутылкой и усилителем звука. У Маллоу, видите ли, отец изобретатель. Физик.
– А ведь родители мистера Маллоу – очень приличные люди. Не так ли?
Саммерс даже не обиделся.
– Кстати, вы с ними скоро познакомитесь, – он погасил окурок в жестянке из-под сгущенного молока. – Миссис Маллоу ждет нас в Вермонте к своему дню рождения.
– Нам есть смысл встретиться в Нью-Йорке, – холодно возразила доктор.
– Никакого. Она уже знает, что вы с нами.
– Передайте ей мои поздравления.
– Не могу. Нас ждут.
– Меня неожиданно вызвали к пациенту.
– Так, может, и затевать ничего не стоит? Я же говорил. Вы нужны пациентам.
Доктор сунула пистолет в сумочку и направилась к двери.
– Не удивлюсь, – ей пришлось пригнуть голову, чтобы не стукнуться о балку, – если выяснится, что «по дороге» нам придется завернуть на Берег Слоновой Кости.
Саммерс протиснулся вперед.
– Нет, не на Берег Слоновой Кости, – возразил он, нащупывая ногой ступеньку. – Всего лишь в Женеву. Там к нам присоединится Фокс.
Он помог ей спуститься и подал руку.
– Знаете, что меня поражает? Опять я во всем виноват. Хоть бы одна собака сегодня спросила: если мистер Саммерс палит в стену просто так, что доктор-то здесь делает?
Доктор улыбнулась своей улыбкой благотворительницы.
– Безупречная репутация – мой испытанный козырь.
Глава 7, в которой беззастенчиво врут родителям
Второго апреля в восемь часов утра «Слепая лошадь» въехала в Берлингтон, штат Вермонт. Авто выделялся среди прочих «Моделей-Т» своим почтенным возрастом. Можно было подумать, что он принадлежит служащему, мужественно скопившему на «жестянку Лиззи», не сумев получив кредит из-за слишком маленького жалованья. На перекрестке машина развернулась, обогнала тележку зеленщика, пересекла трамвайные рельсы и, дребезжа по булыжной мостовой, поехала по Колчестер-стрит.
Авто остановился у небольшого деревянного дома, какие любили строить в прошлом столетии – низеньком, всего-то в два этажа, с флигелем и галерейкой. Но белые колонны у входа больше не выглядели облезлыми. Наоборот, дом не так давно красили. Да и каменные ступеньки крыльца не стали руинами, как того можно было ожидать двадцать лет назад. Теперь они были новыми, и обещали простоять долго.
Двое джентльменов вложили кое-что в ремонт дома, прежде, чем потерпеть крах.
– Мальчики! Наконец-то! – миссис Маллоу обнимала по очереди то одного, то другого.
Годы здорово состарили ее. Но глаза цвета спелой вишни по-прежнему горели, талия, затянутая в платье шафранного цвета, стала еще тоньше, и еще ярче пламенели теперь уже не каштановые, а рыжие волосы. Она и смеялась, и плакала, и ругала компаньонов за долгое отсутствие, и требовала дать слово, что с этого момента они будут приезжать часто, очень часто, не реже четырех раз в год, и теребила их, и обнимала их, и даже успела дать М.Р. Маллоу любящей рукой подзатыльник за какую-то шутку.
– Томас! Они приехали! Джейк, негодяй, два года!
– Исправлюсь, миссис Маллоу, честное слово! – смеялся тот, бережно обнимая ее плечи.
– Вы всегда так говорите, бессовестный! – миссис Маллоу расправила ему лацканы. – А потом от вас ни слуху, ни духу!
– Ну мам, ты же знаешь… – попробовал оправдаться Дюк.
– Молчи, поросенок! Совести нет ни на вот столько! А почему вы на старой машине? Опять авария?
– Ага, – сказал Дюк.
– Надеюсь, ничего серьезного?
Тут миссис Маллоу рассмотрела их лица и пришла в ужас.
– Мы оба споткнулись на лестнице! – хором сообщили двое джентльменов.
За двадцать лет в доме почти ничего не изменилось: так же стоял у окна круглый столик с лампой и рукоделием, брошенным поверх стопки книг. Тот же диван перед камином, с ножками в форме шаров. И покачивалось кресло-качалка, и на крышке пианино по-прежнему стоял торшер и валялись пьесы. Но вместо акварелей миссис Маллоу на стенах висели теперь детские рисунки, а угол на потолке, у окна, как раз там, где проходил желоб водосточной трубы, опять отсырел.