Ее друг, Гомер Гарвин, попытался скрыть следы преступления и во многом преуспел. За это ему тоже придется ответить перед судом. Вместе с тем в квартире осталось достаточно улик, чтобы признать ее виновной. Обвинение неоспоримо докажет, что убийство было совершено с помощью того револьвера, который находился у обвиняемой. Ее адвокат, Перри Мейсон, прибег к хитроумному ходу, подменив орудие убийства, но, уважаемое жюри, твердо помните, что роковое оружие было найдено именно у нее.
Пусть она объяснит суду, как это могло получиться, если, конечно, сумеет. Мистер Перри Мейсон, который является, кроме того, адвокатом и Гомера Гарвина, в настоящий момент не привлекается к судебной ответственности как соучастник, хотя ему не гарантирован иммунитет против такого обвинения.
Я обращаюсь к вам с просьбой, леди и джентльмены, взвесить все имеющиеся доказательства и признать Стефани Фолкнер виновной в убийстве первой степени. После вынесения вашего приговора суд займется привлечением к ответственности тех лиц, которые повинны в сокрытии улик и в том, что они чинили всяческие препятствия правосудию. Вы не должны обращать внимания на этот аспект дела, поскольку он касается лишь некоторых деталей, объясняющих факты, предоставленные вам на рассмотрение. От вас требуется только установить, убивала ли обвиняемая Джорджа Кассельмана или нет. Нам же остается ждать вашего справедливого вердикта.
Гамильтон Бюргер величественно повернулся и направился к своему столу.
Судья Хилтон Даккер взглянул на Перри Мейсона.
– Желает ли защита произнести свою вступительную речь сейчас или отложить ее на более поздний срок?
– На более поздний срок, – ответил Мейсон.
– Вызовите вашего первого свидетеля, мистер обвинитель, – попросил судья.
Старший судебный исполнитель Гамильтона Бюргера, Гай Хендри, вызвал офицера радиофицированной патрульной машины, который первым вошел в квартиру Кассельмана. Он кратко описал положение тела на полу, лужу крови и отметил тот факт, что отдел по расследованию убийств был немедленно извещен.
Перекрестного допроса со стороны Мейсона не последовало.
Следующим свидетелем оказался сержант Голкомб, который с важным видом прошел на свидетельское место и показал, что он работает в отделе по расследованию убийств и руководил осмотром квартиры, а также присутствовал при фотографировании места преступления, осмотре трупа и работе дактилоскописта.
Мейсон продолжал молчать.
Затем к присяге был приведен фотограф, и его фотографии были приобщены к вещественным доказательствам, включая цветной снимок со следом ноги на полу.
И на этот раз Мейсон смолчал.
Судья Даккер бросил на Мейсона колючий взгляд, хотел было что-то сказать, но передумал.
После фотографа показания давал патологоанатом, который охарактеризовал рану. Он подтвердил, что этот отдельный выстрел привел к смерти, хотя какое-то, очень короткое, время жертва находилась в бессознательном состоянии, сопровождавшимся чрезвычайно сильным наружным и внутренним кровоизлиянием.
Он опознал фатальную пулю, извлеченную из тела покойного, и установил время убийства между семью часами вечера и полуночью седьмого октября на основании результатов вскрытия, которое было проведено в полдень следующего дня, при этом указав, что наиболее вероятное время наступления смерти – пятнадцать – шестнадцать часов до вскрытия.
В очередной раз Мейсон не воспользовался своим правом перекрестного допроса.
Гай Хендри решил снова вызвать сержанта Голкомба.
– Я предъявляю вам револьвер марки «Кольт» тридцать восьмого калибра и спрашиваю вас, видели ли вы это оружие ранее.
– Да, сэр, видел.
– Когда вы увидели его впервые?
– Восьмого октября в одиннадцать сорок пять.
– Где вы его увидели?
– В квартире Стефани Фолкнер, обвиняемой.
– Где именно находился револьвер?
– Лежал на столе, стоявшем в середине комнаты.
– Вы сами фотографировали комнату или же обратились к фотографу?
– Да, сэр, я обратился к фотографу с такой просьбой.
– И на фотографии видно, где он находился?
– Да, сэр.
– У вас эта фотография с собой?
Сержант Голкомб предъявил суду фотографию.
– Обвинение просит приобщить фотографию к вещественным доказательствам, – многозначительно произнес Хендри.
– Минутку, – подал голос Мейсон. – Я хотел бы по поводу этой фотографии задать свидетелю вопрос.
Присяжные под впечатлением того, что адвокат наконец подал голос, с интересом уставились на него.
– Сержант Голкомб, на этой фотографии видно оружие, лежащее на столе? – начал Мейсон.
– Да, сэр.
– Это то оружие, которое вы только что опознали?
– Да, сэр.
– Оружие находилось в том самом положении, в котором вы его обнаружили?
– Да, сэр.
– В таком случае фотография была сделана перед тем, как его взяли со стола?
Сержант Голкомб замялся, переменил позу и ответил:
– Ну… оно было взято со стола, осмотрено, а потом возвращено на место.
– Кто его осматривал? – Я.
– Кто еще?
– Со мной был лейтенант Трэгг.
– Каким образом производился осмотр?
– Мы открыли барабан револьвера, увидели, что в нем не хватает одного патрона, и понюхали дуло.
Вы сняли отпечатки пальцев?
– Да.
– Ваши дальнейшие действия?
– Потом мы положили револьвер точно так, как он лежал раньше, чтобы его можно было сфотографировать.
– И только после этого была сделана фотография?
– Да, сэр, именно так.
– Вам неизвестно, – продолжал Мейсон, – была ли выпущена пуля из этого револьвера, которым был убит Кассельман?
– Постойте, постойте, – вмешался Гамильтон Бюргер. – Этим займется мой следующий свидетель – эксперт по баллистике, и тогда вы сможете подвергнуть его перекрестному допросу.
– Я понимаю, но мне только хотелось узнать, проводилась ли такая экспертиза?
– Да, сэр.
– Когда?
– Вскоре после того, как был обнаружен револьвер. Точно я не могу сказать, но, по всей видимости, через несколько часов.
– Что значит «через несколько часов»?
– Спустя короткий промежуток времени.
– Например, двадцать четыре часа? Свидетель заколебался, не зная, что ответить.
– Может быть, прошло сорок восемь часов?
– Нет, не сорок восемь часов.
– В таком случае, возможно, двадцать четыре часа?
– Вероятно. Но думаю, что много меньше.
– Кто положил револьвер на стол, где он лежал раньше?
– Я.
– Откуда вам было известно точное положение?
– Я запомнил его.
– Вы как-нибудь отметили это положение?
– Нет.
– Скажите, когда вы вошли в комнату и увидели этот револьвер, его дуло было обращено к двери или наоборот?
– Он лежал точно так, как показано на фотографии. Держа фотографию так, чтобы свидетель не мог ее видеть, Мейсон повторил свой вопрос:
– Дуло револьвера было обращено к двери или нет?
– Сейчас я не могу припомнить. На фотографии изображено точное положение револьвера. Я положил его на место через пять минут точно так, как он лежал.
– Благодарю. У меня нет больше вопросов к свидетелю.
– Обвинение просит приобщить фотографию к делу, – сказал Хендри.
– Нет возражений, – согласился Мейсон. Хендри повернулся к свидетелю:
– Говорила ли обвиняемая вам, какое она имеет отношение к этому оружию?
– Да. Я спросил ее об этом, и она ответила, что револьвер ей дал мистер Гомер Гарвин.
– Вы о чем-нибудь еще с ней говорили?
– Да. Я спросил, знает ли она, что из револьвера был произведен один выстрел, и она ответила, что ничего не знает об этом.
– Обвинение просит приобщить этот револьвер к делу.
– Принято, – постановил судья. – Он будет вещественным доказательством номер 30, а фотография получает номер 29.
– Можете допрашивать свидетеля, – сказал Хендри адвокату.
– Обвиняемая не говорила вам, от кого она получила этот револьвер: от Гарвина-старшего или Гарвина-младшего?