– Да, сэр.
– Где вы находились вечером того же дня?
– У меня была назначена встреча с одним торговцем машинами.
– Оружие было при вас?
– Оно осталось в столе.
– Когда вы его вынули?
– После того, как вернулся от этого торговца. Я вынул из сейфа деньги, потом и сунул его в карман.
И поехали домой?
– Да.
– В какое время вы попали домой?
– В половине десятого… в десять, как мне кажется.
Вы недавно женились?
– Да.
– Револьвер продолжал лежать в вашем кармане, когда вы приехали домой?
– Нет, сэр. Я положил его на туалетный столик, что стоит наверху.
– В котором часу вы легли спать?
– Примерно через полчаса.
– Где все это время находился револьвер?
– Лежал на туалетном столике.
Ваша контора была заперта в тот вечер?
– Да.
– У кого имеются ключи от конторы?
– У меня, отца, секретарши и сторожа.
– А у вашей жены?
Свидетель заколебался, потом раздраженно ответил:
– Да, имеются.
– Что вы делали утром следующего дня?
– Оделся, позавтракал, побрился, почистил зубы, – почти прокричал от злости свидетель.
– А потом?
– Отправился на работу.
– Оружие было при вас?
Свидетель хотел было что-то сказать, передумал, помолчал несколько секунд и наконец ответил:
– Я… в общем, нет… его не было со мной.
Так что же стало с ним? С этим «револьвером младшего»?
– Я оставил его дома, на туалетном столике.
– Хорошо. Что дальше?
– Когда позвонила жена, я попросил ее привезти его.
– Итак, – адвокат сделал паузу, – вы считаете, что револьвер, который вы мне передали, и был тем оружием, которое вы захватили с собой домой накануне вечером? Это так?
– Речь идет только об одном оружии, которое жена взяла со столика.
– Вы уверены в этом?
– Ну, знаете… Конечно, меня там не было…
– Выходит, – сделал заключение Мейсон, – что вы могли вручить мне орудие убийства, которое было передано вам вашей женой.
Свидетель вскочил и возмущенно закричал:
– Это ложь! Я категорически отрицаю это!
– Садитесь, строго сказал Даккер. – И ведите себя спокойно.
– Прошу суд учесть, – вмешался Гамильтон Бюргер, – что данный вопрос носит спорный характер. Перекрестный допрос ведется неправильно и постыдно. Это настоящие инсинуации и…
– Но, судя по всему, свидетель так не считает, – заметил судья Даккер. – Свидетель может отрицать все, что ему угодно, но учтите, – мистер Мейсон ведет защиту по делу об убийстве. Стало быть, возражение отклоняется.
– Если суд позволит, – включился Мейсон, – я снова настаиваю на исключении всех показаний, относящихся к идентификации оружия, которое было передано мной обвиняемой, поскольку стало совершенно ясно, что все эти доказательства основаны на слухе.
– Я докажу! Я докажу! – закричал Гамильтон Бюргер.
– Каким образом? – спросил судья Даккер.
– Вызову жену свидетеля для дачи показаний в суд. Судья Даккер покачал головой.
– Присяжные должны учитывать показания свидетеля, которые касаются только того, что он делал. Но что касается идентификации оружия, которое было передано мистеру Мейсону, совершенно очевидно, что все показания строятся на слухах. Значит, они подлежат аннулированию.
А теперь, мистер обвинитель, суд хотел бы знать, что случилось с той пулей, которая была выпущена из револьвера – какого бы то ни было револьвера, оказавшегося в руках мистера Мейсона. Не могла же она раствориться в воздухе. В вашем распоряжении здесь имеются эксперт по баллистике, а также контрольные пули, которые были выпущены из вещественного доказательства номер 30. По мнению суда, будет совсем нетрудно доказать, что в руках мистера Мейсона находилось орудие убийства, разряженное им преднамеренно или случайно, или опровергнуть это.
– Обвинение не может сделать это, ваша честь, – тихо проговорил Гамильтон Бюргер.
– Это еще почему? – удивился судья.
– Кто-то из любителей сувениров прихватил ее с собой.
Так, значит, полиция проморгала ее? – резко спросил судья Даккер.
– Да, ваша честь.
– В таком случае, – заметил судья Даккер, – вы не имеете права привлекать к судебной ответственности обвиняемую ввиду небрежной работы полиции.
– У меня больше нет вопросов к свидетелю, – доброжелательно заключил Мейсон.
– Вы можете покинуть свидетельское место, – сказал судья Даккер, обращаясь к Гарвину.
Тот с искаженным от ярости лицом, проходя мимо адвоката, бросил:
– Я вас убью!
– Одну минуту, ваша честь, – обратился к председательствующему Перри Мейсон. – У меня к свидетелю остался последний вопрос. Пройдите снова на свидетельское место, мистер Гарвин. Прошу вас.
Гарвин в нерешительности остановился.
– Делайте, что вам говорят, – приказал судья Даккер.
Гарвин неохотно прошел вперед и сел на стул.
– Проходя мимо меня, – спросил Мейсон, – вы что-то сказали? Повторите это, пожалуйста.
– О, ваша честь! – воскликнул Гамильтон Бюргер. – Я возражаю. Это не имеет никакого отношения к рассматриваемому делу. Какими бы ни были чувства свидетеля к Перри Мейсону, разумеется, они не могут повлиять на ведение судебного заседания. Я сам не перестаю удивляться, каким образом действует защита.
– Ваши личные чувства тут ни при чем, – заметил судья Даккер. – Не вы же даете показания. Защита имеет полное право указать на любой враждебный выпад со стороны свидетеля.
– Так что же вы сказали? – повторил свой вопрос Мейсон.
– Я сказал, что убью вас, – прокричал Гарвин, – и, клянусь Богом, я сделаю это!
– Это угроза?
– Нет, обещание. Я…
– Вы проведете двадцать четыре часа за решеткой за неуважение к суду, – вмешался судья Даккер. – Зал заседания не место для угроз. Вас уже неоднократно предупреждали. Я понимаю, что свидетель испытывает сильное возбуждение, но тем не менее суд необходимо уважать. Шериф, возьмите обвиняемого под стражу.
Тот подошел к Гарвину и взял его руку.
Гарвин резко встал, и казалось, что сейчас он совсем потеряет контроль над собой, но все же с трудом сдержался и в сопровождении представителя власти вышел из зала.
– Вызовите Еву Эллиот, – попросил Бюргер. Ева Эллиот тщательно подготовилась к тому, чтобы в столь драматической ситуации предстать во всем блеске. Глядя на нее, когда она уверенной и медленной походкой шла вперед, каждый мог безошибочно угадать, что эта женщина не один час провела в салоне красоты.
– Ваш род занятий? – спросил ее Бюргер.
– Я манекенщица и актриса.
– Где вы работали седьмого октября сего года?
– Я работала секретарем у мистера Гарвина-старшего.
– Вы давно у него работаете?
– Около года.
– Скажите, не произошло ли чего-нибудь неожиданного в тот день у вас на работе?
– Произошло, сэр.
– Что именно?
– Постойте, – в очередной раз остановил прокурора судья Даккер. – Несмотря на то, что защита хранит молчание, я хочу указать вам на неуместность показаний свидетеля. Все, что происходило не в присутствии обвиняемой в тот день, не должно влиять на судебное разбирательство.
– Обвинение, – продолжал Бюргер, – хотело продемонстрировать то, чем именно занимался мистер Гарвин в означенный день. Обвинение также хотело продемонстрировать то, что ему было известно и что он мог сообщить обвиняемой.
Судья Даккер взглянул на Мейсона.
– У защиты нет возражений?
– Нет, – ответил Мейсон с улыбкой.
– В таком случае отвечайте на вопрос, – сказал судья, бросив на адвоката недовольный взгляд.
– Так что же произошло? – спросил Бюргер.
– Мистер Гарвин позвонил из Лас-Вегаса и велел дожидаться его приезда.
– Когда он приехал?
– Без четверти девять, на час раньше, чем обещал. Он был весь взвинчен и отказался разговаривать со мной до тех пор, пока не примет душ.
– Постойте, – опять вмешался судья Даккер. – Мистер Гарвин был вызван в качестве свидетеля обвинения, а теперь вы собираетесь дискредитировать его?