– Я отлично разглядела ее.
– Но вы только что утверждали, что собирались повернуть назад после того, как рассмотрите ее, и не повернули.
– Ну… мне просто хотелось взглянуть на нее вблизи, и я совершенно уверена в том, что говорю.
Совершенно уверены?
– Да.
– А если бы она не села в машину, вы бы пошли и дальше?
– Думаю, что да.
– У меня все, – улыбнулся Мейсон.
– На этом, ваша честь, обвинение прекращает допрос свидетелей, – объявил Гамильтон Бюргер.
Судья Даккер нахмурился и промолчал.
– Защита ходатайствует перед судом рекомендовать присяжным вынести оправдательный приговор, – сказал Мейсон, – так как все доказательства и улики – сплошные домыслы и подозрения.
– Суд не намерен, – постановил судья Даккер, – комментировать представленные показания и пока отклоняет ходатайство защиты. После того как защита изложит свою точку зрения по данному делу, вопрос факта будет определен присяжными. В настоящее время, учитывая ходатайство защиты, суд самым тщательным образом рассмотрит доказательства обвинения. Суд не собирается комментировать эти доказательства; вместе с тем он отклоняет предложение защиты. Суд объявляет о перерыве в его работе. Заседание суда возобновится в четырнадцать часов, на нем защита представит свои доводы. Тем временем суд напоминает присяжным, что они не вправе обсуждать данное дело и допускать его обсуждение в их присутствии, а также формировать или выражать свое собственное мнение до тех пор, пока им окончательно не будет представлено на рассмотрение это дело. Итак, – закончил свое выступление судья, – объявляется перерыв.
– Стефани, – быстро повернулся адвокат к обвиняемой, – вы должны начать давать показания. Вы должны отрицать убийство Джорджа Кассельмана.
Она энергично замотала головой:
– Я не стану это делать.
– Но вы должны сделать это, иначе вас обвинят в убийстве. В свете показаний, касающихся убийства вашего отца, присяжные не вынесут смертный приговор, а признают вас всего лишь виновной. Тот факт, что на вашей туфле оказался след крови, и тот факт, что след от набойки на ней оказался аналогичен…
– Извините меня, мистер Мейсон, я не стану давать показаний.
– Почему? – продолжал настаивать Мейсон. – В вашем прошлом есть что-то такое, чего вы боитесь? Вас не привлекали раньше к судебной ответственности?
Она опять покачала головой и ответила:
– Я не стану вам ничего говорить, мистер Мейсон. Пусть со мной делают что угодно, но я не стану давать показаний.
– Стефани, но это совершенно невозможно. Я собираюсь вызвать вас как свидетеля.
– Если вы это сделаете, я просто откажусь идти.
– Хорошо, это уже лучше, чем ничего. По крайней мере, у меня появится зацепка.
– Мисс Фолкнер, нам пора, – сказал помощник шерифа.
Глава 19
Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк заканчивали свой завтрак, сидя в отдельном кабинете уютного ресторанчика, неподалеку от зала суда, когда раздался быстрый стук в дверь и в следующую секунду на пороге возникла возбужденная Герти, которая принимала посетителей в конторе адвоката.
– Мистер Мейсон, мистер Мейсон! – воскликнула она. – Мэри Барлоу сидит у нас в конторе… Господи, как ее разнесло… Наверняка будет тройня! Ей надо сидеть дома… Я говорила… Я предупреждала ее…
– Погоди, погоди, Герти, – остановил ее Мейсон. – Успокойся. Давай все по порядку.
– Мэри решила навести порядок в делах Гарвина. Так вот, она стала просматривать старые папки… ну те, которые в шкафу…
– Понятно. Что же она там нашла?
– Испачканные кровью полотенца, – почти шепотом произнесла Герти, – которые мистер Гарвин оставил там в день убийства.
– Что?!
– Да, да. На них засохшие пятна крови и штамп того дома, где жил Кассельман. Их кто-то спрятал там, и Мэри испугалась, что… в общем, она не хотела, чтобы кто-то узнал про это, и велела мне разыскать вас и спросить, что ей делать. Вы знаете, как она относится к мистеру Гарвину, но она не может вот так просто сидеть и ждать, что Стефани посадят в тюрьму. Она не знает, что же делать… бедняжка… она совершенно расстроена и…
– Ладно, Герти, успокойся. Садись и выпей кофе…
– О Боже! Я так переживаю, мистер Мейсон. Выходит, Гомер Гарвин на самом деле убил Джорджа Кассельмана и Стефани Фолкнер знает это. Она его любит и потому отказывается давать показания.
– Постой, постой! – воскликнул адвокат. – Твоя сумасшедшая идея натолкнула меня на одну мысль.
Делла Стрит бросила на Перри Мейсона предостерегающий взгляд.
– У нее ведь всегда полно романтических идей! Дай ей пуговицу – тут же пришьет к ней романтический костюм.
Перри Мейсон встал из-за стола и принялся расхаживать по комнате.
– Черт побери! Это, конечно, старомодно… рассчитано на дешевый эффект, но должно сбить с толку окружного прокурора… Ничего другого у меня больше нет…
Герти повернулась к Полу Дрейку.
– Да… еще звонили из вашей конторы. Вы там страшно нужны.
Пол Дрейк попросил официанта принести к нему аппарат. Мейсон продолжал взволнованно расхаживать по комнате.
– Что вы задумали? – спросила Делла.
– Я вызову Стефани Фолкнер как свидетеля. Она откажется. Я стану настаивать. В суде разыграется сцена. Я прикажу ей занять свидетельское место. Она опять откажется. Тогда я обращусь к присяжным с проникновенной речью… скажу, что Стефани Фолкнер знает, что человек, которого она любит, убил Джорджа Кассельмана и… Хотя… нет… нет… Делла! Я знаю, что делать. Знаю!
– Что?
– Полиция так и не нашла пулю, которая попала не без моей помощи в стол младшего, – рассмеялся Мейсон. – Так вот, мы используем эти полотенца.
– Ну говорите, – нетерпеливо спросила Делла, которой передалось волнение шефа, – что вы собираетесь сделать?
Пол Дрейк, слушая, что ему говорят по телефону, недовольно проворчал, прикрывая ладонью руки правое ухо.
– Не шумите так, ребята. Говорят что-то важное.
– Делла, – негромко продолжал Мейсон, – я заявлю, что младший действительно отвез револьвер, называемый «револьвером младшего», Стефани Фолкнер, а та обнаружила отсутствие одного патрона в револьвере, который передал ей Гомер-старший, то есть «револьвере из кобуры». Тогда она решила, что старший убил Кассельмана, и вместо того, чтобы оставить «револьвер младшего» на столе, куда он его положил, она схватила это оружие и спрятала у себя в комнате. Затем взяла револьвер с одним отстрелянным патроном, тот, который накануне вечером дал ей старший, положила его на стол. Клянусь Богом, что так и было.
В конце концов, Делла, во всей этой истории недостает одного револьвера. Гомер-старший передал Стефани Фолкнер, «револьвер из кобуры» вечером, когда произошло убийство, Гомер-младший отдал ей свое оружие по моему предложению на следующий день.
Полиция провела обыск у нее на квартире, но обнаружила только один револьвер. И, обнаружив его, прекратила поиски.
Нет, клянусь Богом, я осложню им жизнь из-за этого пропавшего револьвера. Я приплету сюда романтическую теорию Герти. Я произнесу перед присяжными сногсшибательную речь. Я потребую, чтобы суд заставил мою клиентку давать показания… Черт возьми, я устрою в суде такой фейерверк, что меня надолго запомнят.
Я также потребую, чтобы сержант Голкомб дал показания. Я напомню ему, что, как только он обнаружил оружие в квартире Стефани, тут же бросился в лабораторию. Установив, что оно является орудием убийства, он пришел в такое возбуждение, что провел обыск у нее на квартире только девятого числа. Мы совершенно точно знаем, что делала Стефани, как только ушел младший, – она положила на стол «револьвер из кобуры» и спрятала «револьвер младшего». К тому времени, когда полиция приехала к ней вторично, она надежно спрятала оружие – для этого у нее было вполне достаточно времени. Только так я могу все объяснить.
Она догадалась, что старший убил Кассельмана, и подменила револьверы. Я знаю, что Гарвин встречался с Кассельманом в начале девятого. Возможно, обороняясь, он застрелил его. Потом, когда в половине девятого пришла Стефани, она увидела, что Кассельман мертв… Она ступила в лужу крови… вышла черным ходом… Проклятие, Делла!.. Потом она заметила машину Кассельмана, отъезжающую от дома. Она знала об их встрече. Все сходится.