Инспектор Тобинс сидел на земле, наблюдая, как горы обгорелых балок падают вниз, замуровывая тайну подвала Чешемского особняка. Правая рука его серьезно обгорела, когда он прикрывался ею, пробиваясь наружу через кухню. Но Джек не чувствовал боли. Он смотрел на огонь, в немом приступе восхищения и страха, любуясь плодами чьей-то диверсии. В том, что пожар вспыхнул намеренно, а не по чьей-то досадной оплошности, он ни секунды не сомневался.
Позади послышалось осторожное покашливание.
— Что тебе, О’Брайен?
— Никто не пострадал, сэр. Вам нужно обработать руку. Сюда спешит местный врач, мистер Уэбб.
Джек обернулся и посмотрел на ирландца. Тот был растерян, в саже и копоти, но, похоже, в порядке.
— Что с Джоном, привратником?
— Угорел, сэр. Мне пришлось тащить его на себе.
— Остальные покинули здание?
— Да сэр, так случилось, что только мы были в доме.
Инспектор Тобинс встал и, морщась от боли в обожженной руке, хрипло выдавил.
— Оцепить место, О’Брайен. Я останусь тут, а вы возьмете авто, и поедете в Чешем, в тамошний участок. Там сообщите, что инспектору Джеку Тобинсу из Скотланд-Ярда нужны все свободные полисмены, и десяток рабочих с инструментом. Чтобы не одну головню не унесли!
О’Брайен пожал плечами и, пробормотав что-то, направился к не пострадавшему от огня сараю. Выкатив оттуда автомобиль, он вырулил к подъездной дорожке и вскоре скрылся в клубе пыли.
Джек стоял, и смотрел, как пламя угасает. Пожарные в блестящих касках ходят по дымящимся останками, когда-то богатого дома, поливая то тут, то там водой. Похлопав по карману безнадежно испорченного пиджака, инспектор вытащил оттуда блокнот и грифельный карандаш, и снова сев на землю, принялся что-то писать.
Глава 4
Дело для Скотленд-Ярда (Часть 1)
Когда О’Брайен и еще с десяток полисменов прибыли на трех автомобилях из Чешема, уже стемнело. Тобинс, за время отсутствия ирландца развернул бурную деятельность и на всякий случай задержал всех домочадцев, включая механика и глухонемого садовника, тщательно опросил и, только после того как переписал все нужные ему сведения, отправил их в ближайшую гостиницу. Пожарные в этот день поработали на славу, так же как и прибывший врач, диагностировавший у старшего инспектора, помимо ожогов, еще и отравление дымом.
— Инспектор, Сэр. — О’Брайен соскочил с подножки автомобиля. — Чешемские со мной. Что делать?
— Шанцовый инструмент прихватил?
Тобинс стоял на возвышенности, обозревая руины когда-то богатого и величественного строения, сейчас стремительно погружающиеся во мглу.
— Конечно, инспектор.
— Тогда начинайте разбирать завалы. Мы вскроем эту чертову стенку, и распорядитесь, что если заметят кого, кто шныряет рядом с подозрительной физиономией и непозволительным интересом, хватать и тащить ко мне, не взирая на возраст, пол и звание.
Очень скоро началась работа. Скинув кителя и шлемы, засучив рукава, чешемские полисмены начали разбирать завал. Стучали заступы, выбивали искры из камней тяжелые стальные ломики, наполненные обгорелыми досками и треснувшими на огне камнями, носилки, сновали туда-сюда. Слышалось шумное дыхание и перебранка.
Три часа работы так ни к чему и не привели, и пришлось прерваться до утра. О’Брайен еле уговорил инспектора отдохнуть и, усадив начальника в автомобиль, отвез в гостиницу.
Так наступил рассвет.
В семь утра третьего сентября, 1912 года, инспектор Тобинс встал, откинув тяжелое ватное одеяло, и шлепая босыми ногами по каменной кладке пола, отправился в умывальную. Там он с наслаждением умылся, достал из саквояжа походный набор цирюльника и, ловко орудуя опасной бритвой и мыльным помазком, привел свои щеки и подбородок в надлежащий вид, подобающий английскому джентльмену.
Доставленная накануне белая сорочка, темный твидовый костюм-тройка и новомодный галстук в черную и серую крупную полосу, поджидали его в шкафу. Надо отдать должное, одежда пришлась в пору, за что следовало поблагодарить старого лондонского приятеля, а ныне капитана Чешемской полиции, Нила Галингтона. Он же, к слову, отрядил дюжину своих людей и толкового сержанта, и тот сейчас хозяйничал на пожарище.
В дверь постучали.
— Джек, ты тут? Я спросил у хозяина гостиницы. Это твой номер, старый бузотер.
Тобинс усмехнулся и, поспешно вдев ноги в ботинки, поспешил открыть дверь. На пороге, возвышаясь во все свои немалые семь с половиной футов, закрыв собой весь дверной проем, щегольски заломив кепи почти на самый затылок, смирно ожидал Галлингтон. В руке он сжимал бумажный пакет.