Белый. Отсрый взгляд, правильное, почти без изъянов лицо, если бы только не две особенности. Острый как нож для колки льда, подбородок и крючковатый нос, будто клюв хищной птицы. Само лицо открытое, располагает, но даже через угольные штрихи видна внутренняя сила, мощь этого человека. Нет, он не разнорабочий, не инженер, не клерк из банка. Кто же он, черт возьми?
Второй, если присмотреться, совсем удивительная особа. Наверное, есть такие индусы, не меняющие уголь в кальянной, не надрывающие спину в доках, перегружая тюки с хлопком, не подметающие улицы. Он чисто выбрит, его лицо почти правильной формы, кожа смуглая и гладкая. Нет ни шрамов, ни морщин, ни мешков под глазами. Он будто бы денди из Сити, решивший прогуляться погожим деньком по парку, в сопровождении своей милой кузины и слуги, опять же, индуса. Такой не откроет перед тобой двери в клуб, не переломит спину в приветствии. Он силен, зол, жесток и властен. Тонкие губы, тонкий нос, густые черные брови, сошедшиеся на переносице. Ни дать, ни взять, махараджа. Еще бы тюрбан ему, расшитый рубинами, да серьгу в ухе, и почти ощутимы становятся ароматы благовоний, и слышатся за спиной надсадный вопль надрывающих глотку павлинов и трубный слоновий рев.
Тобинс тряхнул головой гоня прочь это никчемное наваждение. Послышался свисток, это дежурный по перрону подгонял опаздывающих пассажиров, возвещая о том, что поезд скоро тронется с места и с сумасшедшей скоростью в десять миль в час, исчезнет в ночи.
Глава 5
Дело для Скотленд-Ярда (Часть 2)
Лондонский ипподром, это не просто место, где люди приходят поставить на нужную лошадь, и заработать денег. О нет, это клуб по интересам, дефиле модниц, частные приемы с изысканными кушаньями, пусть даже и попахивает навозом, конским потом, да усталостью крохотных жокеев в кожаных кепи. Но есть тут и особые знатоки, фанаты своего дела. Эти люди бдительно следят не только за появляющимися в обществе молодыми леди, в сопровождении бдительных усатых отцов и братьев. Они просматривают сводки, интересуются здоровьем лошадей, знают их родословные и следят за успехами животных. И это не говоря от темной стороне скачек, вот уж где есть чему разгуляться. Зовут это место Эпсом и крутятся тут такие огромные деньги, что, наверное, позавидовали бы бюджеты многих стран.
По должности своей, Джек Тобинс никогда не играл, однако знал всю теневую историю скачек, а так же тех, кто ими заправляет, и едва его нога ступила на лондонский перрон, он и его верный спутник, О’Брайен, устремились в Эпсон Даун Рискус. Там, среди соломы, навоза и жажды наживы, всем заправлял Грегори Стивенсон, по прозвищу Одноглазый. Бывший сержант королевской морской пехоты, потерявший свой правый глаз в одном из многочисленных сражений британских войск, перебрался в столицу лет двадцать назад, осел там, и с сначала внимания Скотленд-Ярда не привлекал. Не был он интересен, и когда начал организовывать собачьи бега, кулачные бои, продавать на рынке спиртное из-под полы. В конце концов, Тобинс относился к уголовной полиции, а таких мошенников в округе, было столько, что хоть садок набивай, да в Темзе топи. Всю эту мелкую шушеру постоянно гоняли констебли, не жалея кулаков и дубинок, но за серьезных преступников их не считали. Но вот случилось серьезное происшествие, в одном из боев, организованных Грегори, погиб джентльмен, оказавшийся служащим адмиралтейства. Тогда много кому по шлему досталось, сэры и пэры встали на дыбы, как лошадь перед змеей, да и Скотленд-Ярду пришлось попотеть. Вот тогда и познакомились.
Грегори Стивенсон знал каждого в лицо. Все проходили мимо него, и в памяти откладывался каждый отпечаток, каждый тембр голоса, любая мелочь или особенность. После ареста и трех лет на рудниках, парень легко отделался, он решил осесть в игорном бизнесе, и там преуспел.
— Джек, дружище, с чем пожаловал? — Одноглазый сидел на скамейке, на самой галерке, раскуривая трубку. Холодный северный ветер трепал его седую шевелюру, окладистая борода цвета соли с перцем была запачкана крошками индийского табака.
— Я тебе не дружище, Стивенсон. — Джек болезненно скривился из-за такого панибратства. Даже кулаки сжались, но бить этого одноглазого джентльмена пока было не за что. Стоило подождать. — Я к тебе за консультацией, и будь добр, не пялься так на меня. От твой выпученной зенки мне не по себе.
Стивенсон хрюкнул довольно, показав редкие гнилые зубы. Трубка его пыхнула ароматным дымом.
— И чем же это я могу помочь Скотленд-Ярду?