Внизу жокеи уже выводили лошадей, готовые встать на позиции. Несколько нарядных шатров у самой кромки, постепенно наполнялись важными персонами, около входа пыхтели автомобили, и гарцевали четверки лошадей, впряженные в коляски и экипажи. Трибуны тоже начали заполняться народом, из тех что попроще, да победней. Внизу заскользили лакеи, разнося шампанское, слышался мелодичный женский смех.
— Вот, посмотри. — Джек протянул Одноглазому рисунки. — Никогда не видел этих джентльменов?
Стивенсон взял портреты, принялся изучать единственным целым глазом. Смотрел он долго, внимательно, что-то перебирая в уме и шевеля толстыми обветренными губами.
— Вот этот похож на одного типа. — Наконец выдал он, оставив жирный отпечаток на портрете европейца.
Тобинс брезгливо поморщился, и отобрав рисунки, снова спрятал их в папку.
— Кто такой?
— Да я почем знаю. Крутился у конюшен лорда Честерфилда, хотел купить Раннюю Незабудку. Каков наглец, лучшая скаковая кобыла королевства, а он на нее ручки свои накладывает. С конюхом долго спорил, с Альфредом, так Альфред, тебе, Тобинс, про него больше скажет.
Стивенсон снова пыхнул трубкой, давая понять, что разговор закончен.
Конюх Альберт, тощий малый лет сорока, с длинными руками и чахлой растительностью на лице, оказался ровно там, где хорошему конюху и положено быть, в день заезда. Он надрываясь, с пеной у рта, и иногда переходя на визг, тряс за лацканы жокейской куртки невзрачного коротышку. Коротышка верещал, будто кошка, который колесом наехали на хвост, но попыток отбиться не предпринимал.
— А вам какого черта тут надо, милейший? — Зашипел Альфред при появлении инспектора.
— Да так, решил зайти на огонек. — Тобинс дружелюбно улыбнулся, показывая свой номерной жетон.
— Господин полисмен. — Взвыл жокей. — Ну вы-то ему скажите, что руки-то распускать нельзя. Он со мной, как с вещью обращается, как с швалью из колоний, а я англичанин, сэр, мои предки жили на островах с незапамятных времен…
— Что стряслось?
Конюх в бессилии опустил руки.
— Сэр, я даже не знаю, что сказать, сэр.
— А вы попытайтесь.
— Лошадь сэр, Ранняя Незабудка…
— Что лошадь?
— Лошадь пропала.
— Как это пропала?
— Да так, сэр. Я час назад был тут. Этот наглец Брукхаймер, мерзкий карлик, которому лорд Честерфилд поручил нашу красавицу, сидел тут и похмелялся после вчерашнего. Я отлучился на час, чтобы решить некоторые личные вопросы. Да я же не обязан быть тут, когда вокруг столько слуг!
— Уймитесь. — Грубо оборвал Джек конюха. — Лошадь не иголка, найдется. Вот вы лучше скажите, видели ли вы этих господ?
Бросив взгляд на потрет крючконосого, Альфред побагровел, будто спелый томат.
— Как же не видел, видел. Этот джентльмен представился Гари Кондором, американцем. Будто бы он недавно прибыл, и желает приобрести нашу красавицу. Деньги предлагал, сэр. Двести тысяч фунтов. Я его буквально выставил прочь, рекомендовав обратиться к хозяину лошади.
— Значит этот джентльмен представился американцем?
— Нет сэр, он был американцем. Акцент, сэр. Эти американцы беспардонно комкают слова. Слушать их, смерти подобно.
— Как он был одет?
— Ну как. — Конюх замялся. — Обычно, сэр. Дорогой костюм, котелок, трость в руке, знаете, такая, с набалдашником…
— Из слоновьей кости?
— Да, сэр. Как вы узнали?
— Это не имеет сейчас ни малейшего значения. — Тобинс довольно кивнул. — И больше ничего примечательного?
— Он был загорелый, сэр. Очень загорелый, но странно, нижняя часть лица у него казалась бледнее, чем лоб.
Тобинс вышел из конюшни и подозвал О’Брайена.
— Гони в управление, парень. Там найди всех свободных полисменов, и пусть прочешут доки, на предмет неучтенных грузов.
— Что надо искать инспектор?
— Лошадь. Скаковая, лет трех. Черная, с белым пятном на груди. Кличка — Ранняя Незабудка.
— Все, сэр? — Рыжий полисмен щелкнул каблуками и уже вознамерился бежать к выходу, но был пойман Джеком за рукав.
— Пошли кого-нибудь к дворецкому лорда Честерфилда. Пусть предоставит портреты всех домочадцев и старших клерков мужского пола, особенно бывших военных и тех, кто служил в Индии или бывал там по делам. Как получишь портреты, несись со всех ног на телеграф и дай телеграмму нашим уполномоченным в Калькутту, Бомбей, Бангалор, и Чиннаи, а также в Дели, с пометкой «крайняя важность, срочно и безотлагательно», за именем нашего доброго друга Пеля. Вот ее текст.
— Все, сэр?
— Вот теперь все, а я пока наведаюсь к нашему стряпчему, Шеленбергу.