— Не больше, чем минуту или около того, потому что я помню, как он посмотрел на часы и сделал замечание.
— По поводу часов?
— Нет. По поводу времени. «Ого, — сказал он, — уже больше одиннадцати». Затем встал и пошёл наверх.
— А вы посмотрели на часы?
— Не могу утверждать, что посмотрела. Но я знаю, что это было вскоре после того, как ушла Энид.
— Во всяком случае, вы больше не видели никого из них до окончания криков?
— Нет.
— Кого из них вы увидели первым?
— Энид. Она прибежала и сказала, что джентльмены ломают дверь миссис.
— Это было в течение двух минут после крика?
— Да.
— Что вы делали в это время?
— Я? В течение минуты, думаю, я просто остолбенела. Представляете, находиться в полном одиночестве в этой старой кухне, которая и в лучшие времена была достаточно жуткой, а затем услышать, как кто-то ужасно кричит... Я не из пугливых, но поставьте себя на моё место! Когда я взяла себя в руки, то услышала джентльменов, бегущих наверх, и как только я открыла дверь, то увидела Энид, несущуюся вниз по лестнице с выпученными глазами.
— А затем?
— Ну, спустя некоторое время вниз сошёл мистер Столл, напоминающий в своём халате какого-то призрака. А затем вниз сбегает Феллоус и говорит, что его послали за доктором и полицией. Я услышала, что он завёл автомобиль и уехал. В течение приблизительно десяти минут, должна сказать, Энид сидела совсем тихо. А затем внезапно у неё началась истерика, и мистер Столл вышел из комнаты, чтобы принести коньяк. Он вернулся на некоторое время, и мы немного успокоили Энид, а затем он вновь ушёл, чтобы, как он сказал, заняться делами.
— Хорошо. Вы всё рассказали совершенно ясно. А больше никого не видели в тот вечер? Никого из гостей?
— Нет.
— Боюсь, что я был очень назойливым. Но не могу придумать, о чём бы вас ещё спросить.
Внезапно месье Пико отвернулся от камина. «Один небольшой момент, пожалуйста, мадемуазель, — сказал он. — Вы ведь расскажете папе Пико то, что у вас тут называют "одним маленьким пустячком", да?»
Мисс Стори, казалось, на мгновение задумалась, было ли это началом беседы, которой обычно удостаивают девушек почтенные пожилые джентльмены в железнодорожных вагонах, или действительной просьбой об информации, и поэтому осталась уклончиво тихой.
— Молодой человек, шофёр. Возможно, он специально пытался привлечь ваше внимание к часам?
— Не совсем так. Он только сказал, что уже позже одиннадцати и он должен идти.
— Он не говорил, почему или куда?
— Нет. Но у него была ловушка для крыс.
— Ах да. Ловушка для маленькой крысы, n'est-ce pas?[23] И куда он мог бы пойти?
— Полагаю, в яблочную комнату. Миссис Терстон всегда жаловалась, что слышит, как они бегают над головой.
— Всегда жаловалась Феллоусу, да?
— Да.
— И просила его поставить ловушку, нет?
— Полагаю, так.
— А теперь о девушке. Возможно, она говорила вам, где была, когда услышала крики?
— О да. Она была в комнате доктора Терстона, разбирала постель.
— А шофёр, вы видели его той ночью ещё раз?
— Не думаю.
— Благодарю вас. Я благодарю вас также, мадемуазель, в предвкушении холодных закусок, — добавил он с характерной для него любезностью.
— Тогда это всё? — спросила мисс Стори.
Инстинктивно мы повернулись к отцу Смиту, но, очевидно, он спал.
— Монсеньор Смит... — позвал Сэм Уильямс.
— Ах, да. Вот ведь, боюсь, что я задремал. Я собирался спросить вас о звонке. Колокольчик, который звонит от парадной двери. Вы слышали его вчера вечером, мисс Стори?
— Когда?
— Когда у девушки была истерика?
— Не могу утверждать что слышала. Но тогда… я вполне могла его не заметить, даже если звонили дюжину раз. Она билась в конвульсиях, как можно выразиться. У меня не было времени, чтобы прислушиваться к колокольчикам, большим или маленьким.
Отец Смит вернулся в сонное состояние, и мисс Стори вышла.
— Я, очевидно, могу, полностью доверять готовке этой леди, — прокомментировал лорд Саймон. — Точность и осмотрительность составляют её сильные стороны.
— Она не любитель романтики, эта ваша мадемуазель Стори, — согласился месье Пико. — Интересно, была ли у неё причина не любить романтику вообще или же какой-нибудь конкретный роман. Voyons.[24] Время покажет.
Я не мог удержаться, чтобы не спросить отца Смита. «Вы думали…» — начал я.
— Я подумал о звоне.
— Колокольном звоне?
— Нет, звуке колокольчика электрического звонка. Или, возможно, о свадебных колоколах. Или даже... — его голос стал затихать, — даже ударах колокола за упокой.
В результате всего услышанного я получил почву для множества новых сомнений. Почему мисс Стори недолюбливала остальных слуг? Кого именно она особенно не любила? Почему Феллоус обратил её внимание на время, когда уходил? И действительно ли это оказалось совпадением, что во время криков Энид, Феллоус, Столл, Стрикленд и Норрис, — все были, по-видимому, наверху, в то время как сама мисс Стори была в одиночестве на кухне, в результате чего её алиби установить было невозможно? А ведь ещё был мистер Майлз, который оказался новым и довольно зловещим человеком, и гулял где-то в этом районе, наслаждаясь своим законным выходным!
ГЛАВА 12
Столл почтительно вошёл и, казалось, смутился, когда ему предложили сесть. И, едва он это сделал, как сержант Биф, набросился на него с прискорбной грубостью.
— Итак, — почти прорычал он, — вы шантажировали миссис Терстон?
Столл неловко пошевелился. Конечно же, даже Биф не мог ожидать другого ответа на этот вопрос.
— Конечно же нет, — вот, что разумно произнес дворецкий.
— Однако всё очень походит на это, — продолжил неутомимый Биф. — Очень и очень. Она брала большие суммы в маленьких купюрах, и я не знаю, кто ещё мог быть в этом замешан, если не вы. Почему честно не признаться, а?
Такой тупой наскок, очевидно, помог Столлу прийти в себя. Его самообладание вернулось, и он спокойно посмотрел на сержанта. «Не думаю, что я должен отвечать на этот вопрос, — сказал он. — Это смешно».
— О нет, вовсе нет, — продолжил Биф, а тем временем, как я мог видеть, три детектива, тонкое остроумие которых было грубо нарушено происходящим, начали проявлять нетерпение. — Вовсе нет. Именно вы относитесь к такому лицемерному типу, мистер Столл. Поёте в хоре, вместо того, чтобы ходить в пивную. Я больше чем наполовину убеждён, что у вас в прошлом уже было что-то по линии шантажа. Что, спрашиваю я вас, вы сделали с теми двумя сотнями, которые забрали у миссис Терстон?
— Если вы уже закончили, Биф… — вздохнул лорд Саймон.
— Ладно, попытайтесь вы. Увидите, что я был прав.
Все испытали явное облегчение, когда сержант вернулся к своему блокноту, а лорд Саймон, откинувшись на стуле, приступил к гораздо более тактичному допросу.
— Конечно же, вы знали о завещании миссис Терстон, Столл?
— О, да, милорд.
— И что вы об этом думали?
— Очень приятно, милорд, что миссис Терстон питала к нам именно такие чувства. Но нам не следовало относиться к этому делу слишком серьёзно.
— А что думали другие слуги?
— Примерно то же самое, милорд. Если я могу так выразиться, слуги сегодня более образованы, чем в старину, и вряд ли могут быть обмануты такими бесхитростными средствами.
— В самом деле. И всё же бесхитростно это или нет, дьявольская вещь, не так ли?
Столл пожал плечами. «Я мало волновался по этому поводу», — сказал он.
— Понимаю. А вы дружите с Феллоусом? Знаете как это бывает: кореша, старые добрые кореша, если вы извините мне это низкопробное выражение?
— Ваша светлость может позволить себе употреблять сленг. Нет, мы не были друзьями ни в каком смысле. Едва ли можно ожидать, что в моём положении я должен быть запанибрата с молодым парнем его типа.