— А тебе зачем? Ты сюда работать пришел, — хмуро отвечала мадемуазель Белью.
— У меня чисто научный интерес…
— Я тебе покажу интерес, — пообещала Ирэн и впилась ему в руку ногтями. — Как это у вас говорят: всю жизнь на лекарства будешь работать!
Волин поморщился от боли и почел за лучшее больше не шутить. К ним подошел метрдотель, отдаленно похожий на пингвина: черный фрак, белая сорочка, тугие щеки и маленькие печальные глазки.
— Мадемуазель Белью, — сказал пингвин, кланяясь.
— И мой спутник, — добавила она.
Метрдотель посмотрел на Волина, как на пустое место, и снова обратился к Ирине.
— У вас заказано?
— Я хочу встретиться с Николаем.
Пингвин заколебался: Николай Николаевич, кажется, занят, и он не уполномочен…
— Пойди и доложи, — прервала его Ирэн. — И чтоб без этих ваших русских завтра и потом. Скажи: встретиться со мной прямо сейчас — в его интересах.
Метрдотель поклонился и исчез. Волин продолжал с любопытством озирать зал, освещенный интимным красноватым светом.
— Может, пока то да се, выпьем шампанского? — спросил он у Ирэн.
Та лишь насмешливо ухмыльнулась: здешнее шампанское выйдет ему в целую зарплату. А он думал, что ее тут угощают бесплатно. Если бы ее тут угощали бесплатно, у нее уже давно был бы домик на Лазурном берегу, а сама она сидела в самой крепкой французской тюрьме. Нет, ее знакомства с русскими бандитами так далеко не заходят. Она сама по себе, а шампанское можно и в супермаркете купить.
— Понимаю, честь ажана, — хмыкнув, сказал Волин.
Как из-под земли снова выскочил метрдотель. Казалось, держался он теперь в два раза предупредительнее, чем раньше. С легкими, исполненными достоинства поклонами он повел Волина и его барышню на второй этаж.
— Ты хорошо стреляешь? — спросила она его шепотом.
— Да, но только при наличии пистолета, — отвечал он так же тихо.
Кажется, провожатый все-таки услышал их, потому что чуть заметно улыбнулся.
Ирэн и Волина ввели в зал еще более просторный, и освещенный еще меньше, чем нижний, так что углы его терялись в загадочной полутьме, и в них при желании вполне могла спрятаться парочка-другая домовых. Однако Ирэн, обладавшая кошачьим зрением, сразу разглядела, что кто-то сидит в дальнем конце зала на огромном кожаном диване. И немедленно двинулась туда, опередив метрдотеля.
Тот печально посмотрел на Ореста и горестно развел руками, как бы говоря: вот такой нынче пошел клиент, лишает профессионалов работы. Если так дальше пойдет, посетители скоро сами себе начнут бифштексы жарить. Волин в ответ возвел очи к потолку, как бы желая сказать: очень вас понимаю и совершенно с вами согласен. После чего тоже направился к дальнему дивану.
Диван был круглый и как бы обтекал собой небольшой обеденный стол. Сидя на таком диване, можно было отлично видеть собеседников перед собой и даже по бокам. Единственное, чего нельзя было видеть, так это кто встал за твоей спиной и хочет без лишних экивоков тебя прикончить. Это слегка нервировало Волина, поэтому он сел несколько боком — так, чтобы видеть, что происходит за спиной у Иришки, а она чтобы контролировала его тыл. Конечно, толку от этого было мало, да и не ждал он, что их начнут расстреливать прямо во время разговора — но все же, все же.
Николай Николаевич Серегин оказался импозантным мужчиной лет пятидесяти, одетым в настолько дорогой серый костюм, что тот казался уже почти дешевым. Внимательные серые, в цвет пиджака, глаза, крупный рот, жесткие складки на лице, выдающие бывшего единоборца — все это показывало, что человек перед ними очень серьезный.
Серегин кивнул Волину и попытался поцеловать руку Иришке, но не на таковскую напал. Та выдернула руку и заявила, что уже сто раз говорила: она не терпит домогательств.
— Это не домогательства, а обычная старомодная учтивость, — укоризненно сказал Николай Николаевич.
— Знаю я вашу учтивость — до первой кровати, — отвечала мадемуазель Белью.
Серегин поднял руки, как бы говоря: сдаюсь, и поглядел на Волина.
— Интересное имя — Орест, — заметил он. — Вы ведь, кажется, тоже полицейский, только из России?
Волин удивился: это что, так заметно?
— Мне заметно, — отвечал Николай Николаевич, улыбаясь. — Много я вашего брата мента перевидал когда-то. Но, впрочем, мы отвлеклись. Итак, какое у нас дело?
Ирэн в двух словах пересказала ему историю коллекционера Завадского.
— И ты думаешь, что это я его убил? — удивился Серегин.
— А кто еще? У вас, русских, такая же этническая преступность, как у итальянцев и китайцев. Как это у вас там говорится: своих не бросаем, чужих не убиваем?