Как правило, Джордж входил и перебрасывался парой фраз с Монтгомери, пока тот принимал у него пальто и шляпу. Сейчас он молча, не раздеваясь, сразу проследовал за дворецким в кабинет Альберта.
Джордж был бывшим нью-йоркским полицейским. Пять лет назад он обнаружил в машине Эллингэма бомбу, подложенную анархистами, и тем самым спас ему жизнь. Преисполненный благодарности и находясь под впечатлением от смелости и недюжинных умственных способностей Марша, Эллингэм связался с директором ФБР Гувером и убедил того взять Марша полицейским агентом. С тех пор Джордж всегда находился поблизости от Эллингэмов: если семья была в Нью-Йорке, он работал в местном офисе; если же она отправлялась в Вермонт, Джорджа посылали в Берлингтон, где он выслеживал контрабандистов, переправляющих незаконный алкоголь из Канады по озеру Шамплейн.
Фактически Джордж Марш обеспечивал безопасность Эллингэмов, и сейчас он приехал по делу, Флора это сразу поняла. Вне службы он был расслабленным и компанейским человеком, однако сейчас это был другой Джордж: собранный, быстрый, четкий. Он разговаривал с Монтгомери очень тихо, и все же Флоре удалось разобрать отдельные слова.
– …тридцать пять минут, – это были слова Марша. – Вы уже…
– Нет, сэр, – быстро сказал Монтгомери. – Никакой полиции…
Дальше Флора не расслышала: мужчины скрылись в кабинете магната.
«Полиция» – меньше всего Флоре хотелось услышать это слово. Нужно действовать.
Она тихонько спустилась на этаж ниже по служебной лестнице и неслышно прокралась к гардеробной Айрис. Достав из кармана ключ, она открыла дверь в этот оазис неги и комфорта. Жемчужно-серый ковер мягко коснулся ее голых ступней. Серебристые атласные портьеры были распахнуты, бледный лунный свет лился сквозь окно, рассекая золотистыми клиньями французскую мебель в стиле Людовика XV.
В гардеробной хранилось множество вещей Айрис, но Флора искала одну, вполне определенную. Она начала с туалетного столика Айрис, на котором в строгом порядке расположилась богатая коллекция косметики: губные помады выстроились, как оловянные солдатики на плацу, флаконы с французскими духами сверкали разноцветными гранями, отражаясь в зеркале, серебряные расчески всех мастей и размеров жались друг к другу в хрустальном стакане. Флора перерыла все ящики с кремами, лосьонами, тенями, румянами… Где же она? Здесь ее нет. Она бросилась к комоду с дюжиной ящиков, в котором хранились перчатки, шпильки, портсигары, солнцезащитные очки и куча других мелочей. И здесь нет. Она методично и быстро перерыла всю комнату, ящик за ящиком, коробку за коробкой, но нигде не нашла то, что ей было нужно.
Флора услышала, как в коридоре служанка стучит в соседние двери и зовет ее по имени. Ее искали. Времени не оставалось. Думай же, думай! Где в последний раз ты ее видела?
Вечерняя сумочка. Та, розовая, с шелковой подкладкой. Именно ее она взяла с собой в тот день в Париже. Еще лил такой дождь, что им пришлось снять туфли и бежать по улице босиком…
Флора подошла к платяному шкафу, отдернула суконное полотно, заменяющее дверцу, и щелкнула выключателем. Это был не простой шкаф, а еще одна комната, увешанная шелковыми и атласными платьями, мехами и кашемиром и заставленная полками с таким количеством обуви, что казалось, будто ты в обувном магазине. Одну стену полностью занимали сумочки. Флора отыскала среди них розовую, открыла ее и извлекла знаменитую пудреницу Скиапарелли в виде телефонного диска.
Шаги и голоса приближались. Горничная была уже возле двери в гардеробную, и вскоре Флора услышала стук.
– Войдите!
Флора поспешно сунула пудреницу за лиф платья и вышла навстречу горничной.
– Вас ждут внизу, – сказала та, – прямо сейчас, мисс.
– Зачем? Что случилось?
– Я не знаю, мисс. Миссис Эллингэм и мисс Элис еще не вернулись, а приехал мистер Марш. Это все, что мне известно.
Флора вышла за горничной в коридор. С содержимым пудреницы она разберется позже. Идя вслед за горничной к кабинету Альберта, она подумала, что была там всего один-два раза. Этот огромный кабинет, самый центр бизнеса могущественного магната, всегда оставался его личной территорией, но сегодня он показался Флоре как-то странно сжавшимся в размерах. Тяжелые портьеры были опущены, в камине жарко полыхал огонь, разливая по комнате гнетущую духоту.
– Флора, – произнес Альберт, и в его голосе послышалось напряжение, какое она никогда не замечала ранее, – Айрис что-нибудь говорила тебе о том, куда именно собиралась поехать?
– Нет, – ответила она, – она сказала, что просто покатается.