Автобус пронесся по мосту; тот опасно качнулся, и Стиви подпрыгнула на сиденье.
Тропа снова пошла круто вверх, словно над ней тянулась линия горнолыжных подъемников. Никаких препятствий впереди не было. Тропу полностью скрывали тени деревьев; их тонкие ветви цеплялись за окна автобуса, как сотни коготков. Автобус грохотал, стонал и поскрипывал; казалось, будто он с боем прокладывает себе путь по этой самой узкой на свете тропе. Стиви понимала, что бояться нечего, но мысль о том, что их автобус сражается с силами всей вселенной, чтобы вырваться на свободу, так и стучала в ее голове. Это было просто невероятно – вся их поездка, и она ждала, что автобус не выдержит, повернет обратно и будет мчаться свободно и дико, пока не обрушится к чертям в речку и не успокоится в холодном и мокром, но приятном небытии… Глупости, конечно, но кто знает?
Тропа выровнялась, деревья расступились и открыли взору зеленые лужайки. Автобус подъехал к воротам, которые охраняли две статуи на пьедесталах. Крылатые существа с четырьмя лапами и хвостами улыбались и пялились пустыми глазницами.
– Какие странные ангелы, – задумчиво произнесла мать Стиви.
– Это не ангелы, – ответила та. – Это сфинксы. Мифические существа, задающие загадки, прежде чем пропустить кого-нибудь. Ответишь неправильно – тебя сожрут. Как в мифе про Эдипа, где ему загадывал загадку сфинкс. И вот это тоже сфинкс. Не перепутай с колготками «Спанкс».
Мать снова бросила на нее тот самый взгляд: мы обычные люди, из тех, что иногда выбираются в свет, ходят за покупками, устраивают вечеринки, и у нас есть этот странный, пугающий ребенок, мы его любим – но бога ради, кто-нибудь понимает, о чем она говорит?
Иногда родители бесили Стиви. Их идеи по поводу того, что считать интересным, были такими ограниченными. Никогда им не удастся получать от жизни столько удовольствия, сколько получает она.
Жермена уставилась на Стиви. Ее большие глаза за стеклами очков были такими же непроницаемыми, как и у сфинксов.
В этот момент тень сомнений, как черная мантия, накрыла Стиви. Ее не должны были принимать в эту школу. Письмо предназначалось другой Стиви, живущей по другому адресу. Это какой-то розыгрыш, шутка, колоссальная ошибка. Все это просто не могло быть реальностью.
Но даже если и так, было уже поздно: они прибыли в Эллингэмскую академию.
Глава 2
Первым, что Стиви увидела, выбравшись из автобуса, была круглая лужайка с фонтаном посередине, в центре которого на огромной раковине стоял бородатый каменный Нептун и приветственно махал рукой сквозь сверкающие струи. Зелень раскидистых деревьев, словно тяжелая портьера, со всех сторон обрамляла лужайку; сквозь нее кое-где робко выглядывал то кусок кирпичной стены или черепичной крыши, то окно, то дверь. Над кронами по-хозяйски возвышался огромный особняк – Гранд-Хаус, выстроенный в готическом стиле. Большие стрельчатые окна смотрели на лужайку, вход обрамляли высокие каменные арки, а крыша с множеством башенок и шпилей ощетинилась кованым флюгером.
Стиви с минуту стояла, не в силах вымолвить ни слова. Она видела сотни фотографий эллингэмского поместья. Она изучила его карту, пейзажи, статуи, парки и фонтаны. Но смотреть на картинку и стоять на этой лужайке, вдыхать бодрящий горный воздух, слышать плеск воды, чувствовать лучи солнца на лице – это были разные вещи.
Водитель вытащил из багажного отделения дорожную сумку Стиви вместе с тремя тяжеленными баулами, набитыми всякими мелочами, которые родители заставили ее взять с собой: пластиковыми контейнерами с арахисовым маслом, банками с порошковым чаем, гелями для душа, салфетками и остальной ерундой, купленной на распродаже.
– Может, дать ему чаевые? – тихо спросила мать Стиви, когда все было разложено на земле.
– Нет, – ответила та, стараясь придать голосу уверенность. Она не знала, принято ли давать на чай водителю школьного автобуса, – этот вопрос ей не попадался.
– Все в порядке? – спросил отец.
– Ну да, – ответила Стиви, замерев с дорожной сумкой в руках. – Просто здесь… так красиво.
– Да, это нечто. Не буду отрицать.
Большой гольф-кар вырулил на лужайку и остановился возле них. Из него выпрыгнул человек лет тридцати, крепкий и мускулистый, одетый в хорошо сшитые летние бриджи и рубашку поло с вышитым слева на груди значком академии.
Он был из тех людей, рядом с которыми родителям Стиви было спокойно, так что она тоже успокоилась.