- Рисковать я не буду, - ответил он.
- Но возможно, рисковать вам уже нечем.
- Не понял?
- Вашей жены, возможно, уже нет в живых.
Я рассчитывал его встряхнуть, но он окаменел от ужаса. Челюсть отвисла так, что открылись нижние зубы. Он провел по губам кончиком языка.
- Нет в живых? Её нашли мертвой?
- Этого я не говорил. Но может так случиться, что и найдут.
- Почему? Я же отдам им деньги. А они только о деньгах и думают. Зачем им причинять ей вред? Для меня деньги - ничто…
Я перебил его:
- Вполне вероятно, что деньги вы отдадите, а её так и не увидите. Вы это понимаете, Фергюсон? Едва они получат деньги, какая им выгода возвращать её вам? Ни малейшей, а риск большой.
- Не могут же они взять деньги и все равно её убить?
- Они профессиональные убийцы. Во всяком случае, некоторые из них. Каждый лишний час с ними - опасность для нее.
- Зачем вы ему это говорите? Он и без вас знает. - Падилья покачал темноволосой головой. - Оставьте его в покое, а?
Фергюсон сказал сердито:
- Хватит меня опекать. Можете обо мне не беспокоиться!
- Я больше беспокоюсь о вашей жене. Возможно, её убивают вот сейчас, пока мы стоим здесь и разговариваем, а своими деньгами вы поможете убийце спастись.
- Я знаю, что ей грозит опасность. Я всю ночь только об этом и думал. Перестаньте долбить одно и то же.
- Поезжайте в полицию.
- Не поеду. И довольно ко мне приставать!
Он провел пальцами по жидким волосам. Они вздыбились и затрепетали под ветром с моря, как серые перья. Фергюсон отошел к обрыву и остановился, глядя вниз. Я слушал, как бьется и плещет прибой - непрерывная горестная нота, пронизывающая утро.
- Оставьте его в покое, а? - повторил Падилья. - Вы хотите, чтобы он сорвался?
- Я ведь не для развлечения это делаю. Ситуация на редкость скверная, куда ни кинь.
- Но вы её не облегчаете, мистер Гуннарсон.
- Должен же кто-то хоть что-нибудь сделать!
- Может, да, а может, нет. Вот ошибки сделать нам нельзя. Это уж точно. А если полковник прав? Он в жизни много чего видел. И достиг своего потому, что не позволял другим решать за себя.
- Беда в том, что никто ничего не решает.
- Иногда нужно ждать, и только. А перегнешь палку - и все посыплется.
- Без поучения я как-нибудь обойдусь.
Падилья обиженно отвернулся.
- Послушайте меня, - сказал я в спину Фергюсона. - Ведь это касается не только вас. А в первую очередь - вашей жены, и гораздо больше. Вы берете на себя тяжелейшую ответственность.
- Знаю, - ответил он не обернувшись.
- Ну, так разделите её с другими. Дайте возможность помочь вам.
- Вы мне поможете, если отвяжетесь от меня! - Он обернулся. Близко посаженные глазки были сухими и жгучими. - Я должен сам с этим разобраться. Для себя и для Холли. Один.
- У вас в Калифорнии совсем нет друзей?
- Ни одного, кому я мог бы довериться. В клубе я для них пустое место. А наши знакомые в Голливуде и того хуже. У них на меня зуб, и по веской причине. Я обнаружил, что так называемые друзья моей жены жили за её счет, как пиявки. И я её от них избавил.
- Так, значит, здесь вы совсем один?
- По собственному выбору. Надеюсь, я говорю достаточно ясно?
- Без слуг?
- Шпионящие за мной слуги мне ни к чему. Холли только радовалась, что мы с ней тут вдвоем, и сама все делала. Я не люблю, чтобы за мной шпионили, вам понятно?
Он направился к дому, подняв голову, вздернув плечи. Рядом, передразнивая, бежала его укороченная тень. Кое-что в нем становилось понятным. Упрямый канадец шотландского происхождения, которого деньги обрекли на надменное одиночество. Но он сохранил способность чувствовать, глубины которой я и не подозревал. Трудно что-то понять в человеке, не проникнувшись прежде к нему симпатией.
Падилья не пошел за ним.
- Нельзя ли поговорить с вами, мистер Гуннарсон? С глазу на глаз. Ума у меня немного, а законы я не изучал…
Мне не понравился его осторожный извиняющийся тон.
- Можно сесть в мою машину.
Я сел за руль. Он влез в правую дверцу, закрыв её очень мягко, словно боялся сломать. Я предложил ему сигарету и хотел дать ему огня, но он ловким движением бармена опередил меня: поднес мне зажигалку и закурил сам.
- Спасибо, Тони. Я был немножко многословен, но это профессиональная болезнь.
- Да, за адвокатами такое водится. Я подумал, не пережимаете ли вы, гоня его в полицию. Против полицейских я ничего не имею. Люди как люди, хотя видывал я, как они мажут. Да и вы это знаете. Чаще они стараются. Но иной раз просто махнут рукой и отвернутся.
- Ну а конкретно?
- Вчера вечером я отвез Секундину Донато к ней домой. Она много чего наговорила. И дела и ерунды. Я и решил поговорить с кем-то, кто сообразит, что лучше предпринять. А к полицейским тут не обратишься.