Приоткрыв дверь в холодный салон, он тотчас закрыл ее. Они вышли в коридор, в глубине которого находилась кухня.
- Удобнее всего было бы, чтобы вы расположились на втором этаже, я всегда там... Во всяком случае, буду там, когда мы справимся с этой окаянной печкой... Идите первым... Идите, сказал я вам!..
Он шел за ним, постукивая деревяшкой, и говорил, чтобы не молчать. Выкрашенные под мрамор стены приобрели бурый цвет старой прокуренной трубки. Прежде на лестнице лежали ковры - сохранились крепления для медных прутьев.
- Кстати, совсем забыл об антресолях...
Между двумя этажами находилась площадка, две ступени и узкая комната рядом с туалетами. Она была совершенно пустой. Через разбитое стекло в помещение проникал влажный воздух.
- Не забудьте привезти из Кана немного замазки. Я видел в подвале старые куски стекла. Можно будет заделать.
- Хорошо, месье.
- А теперь поищем стол и стул. Вам еще понадобится печь...
Они поднялись на второй этаж, где размещались три довольно просторные комнаты, две из которых были забиты мебелью.
- Вот подходящий стол. Беритесь за край. Фершо взялся за другой. Смущенный, Моде запротестовал:
- Я снесу его сам.
- Делайте, как я сказал. Осторожнее в двери.
Потом они вернулись снова и выбрали два стула.
- На улице Шануанесс есть пишущая машинка. Но нельзя же ее все время таскать сюда и обратно? Так что возьмите напрокат в Кане... Подойдет и старенькая - писать на ней придется нечасто.
- Хорошо, месье.
- Купите также карандашей и блокнот для записей. Арсен вам покажет магазин. Напомните, чтобы я дал денег.
- Да, месье.
Третья комната, в которую они не зашли и из которой попахивало дымом, по всей видимости, принадлежала самому Фершо. Тот легко расхаживал по этому полупустому дому, похоже, не замечая ни потеков на стенах, ни жирных и грязных панелей, ни зловещего скопления мебели, говорящего о поспешной распродаже и молотке оценщика.
- Вам еще понадобится лампа... Лампы находятся в ведении Жуэтты...
Значит, на вилле даже не было электричества.
- Все готово! - крикнули снизу.
- Пошли есть.
На столе появились скатерть, графин с водой и графин с обычным красным вином. Все это напоминало скромный семейный пансион. Салфетка Фершо была засунута в самшитовое кольцо.
- Дашь ему тоже кольцо, Жуэтта.
- Представь себе, я уже об этом подумала! Ешь...
В супнице, как в деревенских домах, дымился суп. Закуски не было. На второе подали жареную сельдь с вареной картошкой, затем сыр и яблоки. Фершо съел только сельдь. Но зато пять штук.
Старуха, ворча, приходила и уходила. Ясно было, что она считает нового секретаря проходимцем и сердится на Фершо, что тот взял его к себе на службу.
- Я дам тебе список всего, что надо привести из Кана, - сказала она хозяину дома.
Тот ел с аппетитом, поставив локти на стол. Пил лишь воду. Моде не решался налить себе вина.
- Вы не пьете вино?
- Если позволите...
Тот лишь пожал плечами и подвинул ему графин.
- Не валяйте дурака... Вы кому-нибудь сказали, что едете ко мне?
- Нет... Только позвонил мэтру Кюртьюису...
- Берите сыр...
Прошуршав по песку, перед домом остановилась машина. Набросив на капот покрывало, шофер в форме и фуражке прошел на кухню.
- Арсен! - крикнул Фершо, не двигаясь с места. Вошел шофер, не скрыл удивления при виде гостя и поднес два пальца к козырьку в виде приветствия.
- Это мой новый секретарь... Кстати, напомните, как вас зовут?
- Мишель Моде.
- Когда поешь, Арсен, отвезешь Моде в Кан. Ему надо забрать в гостинице чемодан. Затем отправитесь на улицу Шануанесс... Спроси ключ у Жуэтты... Заберите простыни, подушку, лампу... А также заедете к Трошю и возьмете напрокат пишущую машинку. Только не дай себя провести. Больше тридцати франков в месяц она не стоит. Ты видел Мореля?
- Он приедет в два часа, как вы просили.
- Иди поешь.
На дворе из плотных белых и серых облаков, набегавших с моря, по-прежнему сыпал мелкий надоедливый дождь.
Позади Фершо потрескивали дрова, выбрасывая подчас огоньки пламени, не вносившие, впрочем, оживления в атмосферу дома, в котором царило гнетущее ощущение пустоты.
Фершо молчал. Сидел, положив локти на стол и ковыряя в зубах. Временами его рассеянный взгляд останавливался на молодом человеке, которого разморило от тепла и еды.
Этот взгляд был такой же пустой, как сам дом, как пустынен был пейзаж за окном, где только редкие чайки с пронзительным криком пикировали в море.
Требовалось усилие, чтобы сбросить с себя ощущение небытия, чтобы дотронуться до скатерти, чтобы убедиться в реальности окружающего мира. Было большим облегчением слышать, как гремит кочергой на кухне Жуэтта.
Едва отъехав от дома, Арсен отпустил баранку с тем же презрением, с каким подростки снимают руки с руля велосипеда, будто усмирив машину или, скорее, выдрессировав ее в высшей школе верховой езды. Это был красивый парень с небольшими влажными усиками и блестящими глазами, из тех, кого можно повстречать в кафе ухаживающими за прислугами. Не обращая внимания на скользящие по мокрому грунту колеса, он величественно вытащил пачку сигарет, сунул одну из них в рот, из другого кармана извлек медную зажигалку, с наслаждением медленно затянулся, выдохнув струю дыма в запотевшее ветровое стекло, и только потом включил дворники.
Сидя рядом с ним, Мишель понимал, что вся эта развязность призвана произвести впечатление на него. В течение какого-то времени, нахмурив брови, шофер с усиками и красиво очерченным подбородком делал вид, что с трудом находит дорогу в такого же цвета, как небо, тумане. Затем, подавив улыбку, бросил на спутника насмешливый взгляд. А так как Мишель, казалось, не понимал его, посмеиваясь, нажал на газ.
- Вам непременно нужно вернуться?
- Почему вы спрашиваете?
- Не знаю. Решайте сами.
Он походил на человека, рассказывающего самому себе веселую историю, с трудом и из вежливости сдерживая хорошее настроение и покусывая табачные крошки сигареты.
- Что вы скажете об этом экземпляре?
- Вы давно у него служите?
- Минуточку, котеночек!.. Не надо смешивать разные вещи... Арсен не на службе у господина...