Поезд остановился на маленькой площади. На соседние рельсы должен был прибыть ожидавшийся узкоколейный поезд из Уистреама. Поначалу он увидел только обычную деревню, но, спустившись на землю, в конце улицы обнаружил кучу песка и гравия, пустырь, заброшенную стройку. Все тут было пронзительно белого цвета. Еще более яркого белого цвета птицы выделялись на сумрачном фоне неба. Поняв, что перед ним море, Моде бросился вперед, увидев кипевший пеной вал, неумолимо надвигавшийся из морских просторов и разбивавшийся о берег.
Он впервые видел море. Знакомство состоялось в день, когда оно было свинцово-серого цвета, так что небо казалось светлым. На брошенном в беспорядке пляже он увидел несколько развороченных кабин, а обернувшись - два убогих отеля с запертыми ставнями.
Но Мишель не испытывал чувства разочарования. Не боясь показаться смешным, он подбежал к кромке, и волна лизнула его ботинки. Наклонившись, он смочил руки, подобрал длинную липкую ветвь, понюхал ее, наклонился снова, чтобы поднять разбитую раковину, и спрятал ее в карман.
Гудок поезда из Уистреама вернул его к действительности. Он побежал обратно, но понял, что есть еще время, и отправился выпить.
Думая о Лине и телефоне, он не испытывал никаких угрызений совести. Их гостиница наверняка не называлась ни Железнодорожной, ни Вокзальной, ни отелем Путешественников.
Кальвадос обжег ему горло. На полу лежали ящики со свежим уловом, а за одним из столиков сидели рыбаки.
- Еще одну, хозяин... Побыстрее...
С этой минуты он уже почти все время видел море, во всяком случае, дюны, вдоль которых они проезжали и в которые их маленький черный поезд норовил въехать. Его возбуждение все возрастало. Ему хотелось бежать. Ехать все быстрее. Ему не терпелось все узнать. Ему было страшно.
Контролер пообещал предупредить его, когда они подъедут к "Воробьиной стае".
- Там нет плановой остановки, - сказал он, - но я скажу машинисту.
Куда запропастился этот контролер? Наверняка болтает в головном вагоне. А если он о нем забудет? Моде увидел ожидавших поезда крестьянок с сумками. Поезд остановился. Им была неизвестна "Воробьиная стая". Они не знали никакого господина Дьедонне.
Слева от железной дороги до самого горизонта тянулись болота, покрытые рыжими кустарниками, а справа чередовались усыпанные галькой дюны.
Наконец поезд остановился. Он бросился к контролеру.
- Это еще не ваша.
Проехав еще два или три километра, он показал ему на одиноко стоящий в дюне дом.
- Это и есть "Воробьиная стая"?
Тот кивнул. Не дожидаясь полной остановки состава, Мишель спрыгнул на песчаный грунт.
И тут внезапно почувствовал, как горят его щеки. Напрасно он столько пил-три или четыре раза во время пути он бросался в первый же кабачок. Вкус кальвадоса навяз во рту. Господин Дьедонне может почувствовать этот запах. После выпивки жесты его становились более решительными, взгляд быстрым, почти озлобленным.
Он смотрел вслед удаляющемуся поезду, на странный дом, так мало похожий на то, что он ожидал увидеть, с трудом борясь с чувством разочарования. На необъятном пространстве, в двадцати метрах от дороги и без всякой ограды вокруг виднелось только это, казавшееся недостроенным, но уже состарившимся, строение. Оно было чуждым этому пейзажу, словно перенесенным по ошибке откуда-то из пригорода или маленького городка.
Эта большая из потемневшего кирпича трехэтажная постройка, слишком высокая для своих размеров в ширину, с двумя голыми навесами была явно возведена не для того, чтобы пребывать в одиночестве, а составлять часть улицы с такими же домами. Перед закрытой дверью стоял грузовичок с плохо закрытым и стучавшим от ветра капотом. Сделав полукруг, словно для того, чтобы осторожности ради разведать подступы, Моде приблизился к дому.
Его возбуждение упало. Он начал терять самоуверенность. Зачем он сюда приехал? С какой безумной надеждой пустился он на розыски господина Дьедонне, о котором ничего не знал? Он чувствовал себя опустошенным и озябшим на ветру, который теребил его мокрый плащ на худой фигуре, и снова подумал о Лине, которая теперь занималась своими делами в жалкой комнате в Кане.
Чтобы покончить с этими мыслями, он протянул руку к звонку, но тут убедился, что тот отсутствует. Если бы не грузовичок, он бы подумал, что дом пуст, что в этих стенах никогда никто не жил. Тогда он постучал. Потом еще, охваченный паникой, которую всячески пытался победить. Обойдя дом со стороны моря, Мишель обнаружил другую, засыпанную песком дверь и прижался лицом к ее стеклу.
В полутьме комнаты, в которой царила гробовая тишина, он наконец обнаружил плотную, неподвижную женскую фигуру, смотревшую в его сторону. Потом он понял, что это - старуха с прядями седых волос, выбивавшихся из-под чепца. Она подошла к двери, сняла засов и открыла ее.
Отчего она смотрела на него, ничего не спрашивая?
- Здесь проживает господин Дьедонне? - спросил он.
- А что вам от него надо? - невозмутимо спросила та в свою очередь.
- Я от его парижского нотариуса Кюртьюиса.
Убедило ли ее это? Или она продолжала сомневаться? Понадобилось еще время, прежде чем она произнесла:
- Обойдите дом. Я вам открою.
Оказавшись снова перед главным входом, он услышал ее тихие шаги в коридоре, потом ключ в замочной скважине повернулся.
Коридор был узкий, вымощенный желто-красной мозаикой, как в буржуазных домах. Через витражные фрамуги проникал красноватый свет. Справа была вешалка, подставка для зонтов, слева - две темные, выкрашенные под дуб двери, затем лестница на второй этаж - там слышался шум.
- Проходите сюда.
Ему показалось, что она собирается оставить его одного, но та вошла следом и прикрыла дверь. Они находились в комнате, служившей, видимо, салоном. Стены были обиты черными метровыми панелями, над ними висел гобелен из коричневой ткани, местами отклеившейся и разорванной там, где находились гвозди для подвески картин.
Моде невольно попробовал разгадать запах этого помещения.
- Господин Дьедонне дома? - нерешительно спросил он.
Мебель была сдвинута в угол - пустые книжные полки, нагроможденные друг на друга кресла, стол в стиле Анри III со скульптурными львиными головами по углам.