- Вы знакомы с господином Дьедонне? - спросила старуха. Он едва не солгал.
- Я знаю его по имени. Мэтр Кюртьюис сказал, что он ищет секретаря и что я могу ему подойти.
Ему не нравились спокойствие и подозрительность, с которыми она рассматривала его с ног до головы. Словно размышляя, не выставить ли за дверь, и жалея, что впустила в дом. Самым поразительным в ней было то, как неподвижно и молчаливо она стояла.
- Ладно, - вздохнула она наконец. - Когда он сойдет вниз, я предупрежу о вашем приходе.
И удалилась, неслышно скользя на фетровых подошвах. Ему показалось, что она некоторое время еще постояла за дверью, прислушиваясь. Старуха не предложила ему сесть, хотя тут были разрозненные стулья. Но на них лежали старые бумаги, нотные тетради, разные предметы.
"Видимо, он переезжает", - подумал Мишель, чтобы себя самого успокоить.
Над его головой раздавались тяжелые шаги. Там кто-то расхаживал взад и вперед, слышался глухой шум, словно переставляли мебель,- это укрепило его в мысли о переезде, звучали отголоски разговоров.
У него не было часов, и он подумал, что теперь, наверное, около одиннадцати. Ему было холодно. Комната не отапливалась. Она пахла сыростью. Он опять подумал о Лине, испытывая угрызения совести за то, что не позвонил, и вздрогнув при мысли, что придется признаваться ей в том, что затеял пустое дело.
Может быть, товарищ, встреченный на площади Клиши, ошибся? Он никак не мог вспомнить его имя. Но ведь нотариус Кюртьюис подтвердил ему, что господин Дьедонне ищет секретаря.
Дверь, ведущая в соседнюю комнату, была приоткрыта. Он подошел на цыпочках, заглянул в нее, увидел огонь в очаге, стол, стулья, окно без шторы, за которым угадывались дюны и серые волны моря. Успокоил его телефон на стене.
Что поразило его внезапно в шуме, доносившемся со второго этажа? Оттуда слышались шаги многих людей и в том числе явное постукивание деревяшки хромого.
Что они там делали? Прошло с четверть часа. Один из мужчин стал спускаться вниз. Может быть, это...
Да нет - голос в глубине коридора произнес:
- Скажите, мадам Жуэтта, у вас есть...
Конец фразы он не расслышал. Тот, вероятно, вошел на кухню и спустя некоторое время стал подниматься снова наверх. Судя по звуку, он нес полное ведро. А вот раздались и более знакомые звуки. В печь стали загружать уголь.
Пять минут тишины. Затем рассерженный голос, запах смолы, дым, проникший через дверную щель. Наверху никак не могли разжечь огонь. Мужчины спорили, спускались вниз, наполняя дом гамом.
- Говорю вам, достаточно. Двое других что-то бормотали.
- Послушайте, господин Дьедонне...
- Хватит.
Их выставили на улицу. Дверь с шумом захлопнулась. Послышались шаги, скрежет стартера, которым пытались завести грузовичок.
- Жуэтта!.. Жуэтта!.. Где Арсен? Пришли мне скорее эту свинью!
Его, видимо, прервали. Значит, старуху звали Жуэттой? Она что-то тихо говорила. Был слышен только шепот. Затем снова наступила тишина. Шаги старухи стали удаляться в сторону кухни, а дверная ручка бесшумно повернулась.
Моде инстинктивно выпрямился и обернулся, словно предчувствуя опасность. Дверь открылась. На пороге стоял мужчина, явно в дурном расположении духа, и молча смотрел на него.
От обыденности этой фигуры можно было прийти в отчаяние. Но с чего это Мишель взял, что должен увидеть какого-то необыкновенного человека? Перед ним был небольшого роста худой мужчина с лицом без возраста - он дал ему между пятьюдесятью и шестьюдесятью годами. Одетый небрежно в плохо сшитый серый костюм. Опустив глаза, Моде увидел деревяшку под одной брючиной.
- Извините, что побеспокоил вас,-начал Мишель с горящими ушами. Мэтр Кюртьюис сказал мне...
Словно не замечая его, мужчина подошел к другой двери и открыл ее:
- Входите!
А сам подошел к очагу и прижался спиной к камину.
- Если бы я знал, что у вас есть телефон... Мэтр Кюртьюис сказал...
- Когда вы с ним виделись?
- Вчера утром. Собственно говоря, не лично... Один из друзей...
Мужчина подошел к телефону и покрутил ручку.
- Алло!.. Дайте Одеон 27-37... Да... Срочно...
Это был телефон нотариуса с улицы Элерон. По-прежнему не понимая, отчего он так цепляется за место, о котором понятия не имел, словно оно было его последним шансом в жизни, Моде пустился в лихорадочные объяснения.
- Спешу вам признаться, я был не прав, прошу прощения... Я узнал, что вы ищете секретаря, чисто случайно.
- Что, кто ищет секретаря?
- Но... Господин Дьедонне... Я полагаю, что господин Дьедонне-это вы? Мне посоветовали обратиться к мэтру Кюртьюису. Он дал понять, что место не занято, но был в этом не совсем уверен.
Почему этот, внешне ничем не примечательный человек с протезом производил на него такое сильное впечатление? Повернувшись к огню и аккуратно положив в него полено, он снова выпрямился, давая понять, что слушает.
- Сказать по правде, он посоветовал сначала прислать ему письменное прошение вместе с автобиографией... Вероятно, так и надо было поступить. Но я побоялся, что тем временем место окажется занято, и поехал сам.
Зазвонил телефон. Господин Дьедонне снял трубку:
- Алло! Кюртьюис? Да... Нужда отпала.. Вам звонил некий..?
Он вопросительно взглянул на своего гостя:
- Моде... Мишель Моде... Да-да... Забыли имя? Не имеет значения. Что вы ответили? Да... Спасибо...
Он повесил трубку. Наступило молчание. Моде искал, что еще сказать. В комнате, в которую проникло немного дыма, было очень тепло. Должно быть, у печи на втором этаже, когда ее растапливали, была плохая тяга.
- Вы давно подыхаете с голода?
- Время от времени я печатаюсь в газетах. Вначале всегда трудно. Надо создать себе имя... А я всего год как в Париже... До этого я жил в Валансьенне у родителей.
- Чем они занимаются?
- У отца магазин грампластинок.
- Он хорошо зарабатывает?
- Похоже, дела идут неважно. До этого он представлял американскую фирму пишущих машинок.
Отчего ему так хотелось понравиться этому человеку, который с полным безразличием смотрел на него? Улыбнувшись, он продолжал:
- Моему отцу никогда не везло в делах... Голова у него полна идей, их даже слишком много, но...
- Вы пишете на машинке?