– Конечно, Зоя Сергеевна, – фальшиво улыбнулась продавщица и заняла свое место у весов. «Что-то недоговаривает наша Зоечка. А впрочем, мне-то что. Сами разберутся», – размышляла она, взвешивая какой-то тетке полкило ирисок «Золотой ключик».
Беркутов знал, когда приезжает на работу Старшинов, и поэтому постарался перехватить его раньше, чем тот войдет в здание Управления торговли. Зачем говорить о серьезных делах в кабинете? Мало ли что там в больших кабинетах понапихано. А на улице как-то спокойнее, говори что хочешь. Увидев, как Старшинов вышел из машины, он направился к нему и окликнул:
– Николай Иваныч! Приветствую вас! Можно на пару слов?
Старшинов остановился. Они отошли в сторонку, чтоб не мешать входящим в здание, и Беркутов, не дожидаясь вопроса, заговорил первым:
– Я о Вере Петровне! Полночи не спал! Двое детей остались сиротами! Никак нельзя ей помочь?! Она же честнейший человек, вы знаете! Если нужно, мы и ходатайство напишем, возьмем, как говорится, на поруки, остались же еще какие-то формы советского коллективизма?!
Старшинов сощурился, огляделся по сторонам, вздохнул.
– Какие формы, родной ты мой?! Паны дерутся, у холопов чубы трещат! Наш уже пошел в атаку! Так что работай и не волнуйся! А нас с тобой со всеми этими формами и поруками так далеко пошлют, что и костей не соберешь! Кстати, медок твой лесной помог! Спасибо!
Беркутов решил подольститься к начальнику:
– Я вам еще привезу!
– Не откажусь! – кивнул Старшинов и двинулся к подъезду, но вдруг остановился и вернулся к Беркутову. – Ты вот о Вере сердобольствуешь, а она, как мне передали, нас с тобой каждый день закладывает, описывая в деталях весь механизм нашей работы! Так что стоит ли ее жалеть, как думаешь?! – проговорил он, подпустив в голос строгости и глядя Беркутову прямо в глаза.
– Это правда? – в глазах Беркутова промелькнули страх и сомнение одновременно.
– Кривда! – бросил Старшинов и вошел в управление. Он, как и Беркутов, испытывал страх и сомнение, понимая, что нужно обрести прежнюю уверенность в себе, иначе конец. Он, как и Беркутов, боялся остаться один на один против людей Андропова. В отличие от многих, он знал, понимал, откуда ветер дует. Поэтому решил тут же связаться со своим покровителем – 1-м секретарем Московского городского комитета КПСС и членом Политбюро ЦК КПСС Виктором Гришиным. А так как Старшинов был человеком решительным и деловым, то сразу же, едва войдя в кабинет и не раздеваясь, позвонил покровителю по прямому телефону и договорился о встрече.
Встреча Гришина и Брежнева состоялась в Завидове – военно-охотничьем хозяйстве Министерства обороны, расположенном на границе Московской и Тверской областей, куда почти все лидеры Советского Союза любили приезжать отдохнуть и поохотиться. Это было место, где решались многие проблемы, в том числе мирового масштаба.
Весна была в самом разгаре, а здесь снег между деревьями еще и не начал таять, лишь потемнел немного, а сугробы осели. Кое-где на солнечных прогалинах появились проплешины бурой прошлогодней травы. Птицы хором и соло выводили немыслимые рулады – пинькали, цокали, трещали и свистели; в прозрачно-голубом небе на огромной высоте проплывал еле видный серебристый самолетик, оставляя за собой длинный и кудрявый белый след.
Леонид Ильич, хмурый и сосредоточенный, с ружьем на плече и в камуфляжном ватнике, шел по лесной дорожке рядом с Гришиным, который был на восемь лет моложе Генсека. Брежневу в свои семьдесят шесть было уже тяжело охотиться, но почти каждые выходные он стремился в любимое свое Завидово. Приезжал, жадно вдыхал свежий воздух, переодевался, потом выбирал одно из многочисленных своих ружей – их у него была целая коллекция – и отправлялся бродить по лесу, как заправский охотник. Иногда, даже в этом преклонном возрасте, он умудрялся пострелять, порой не без приключений. И вот как раз сейчас он упоенно рассказывал Гришину смешную историю, которая произошла с ним совсем недавно, перед поездкой в Чехословакию.
– Понимаешь, Витя, я по привычке взял свою любимую эмцешку, ну, ты знаешь, видел этот карабин с оптическим прицелом. И, как старый дурак, не прижал, как положено, плотно к плечу. А тут вижу кабана, выходит прямо на меня из кустов здоровущий свинтус! Ну, я взял да и пальнул в него. Кабану хоть бы хны, чуть на меня не бросился, егерь, слава богу, его уложил, а я разбил себе бровь, там отдача-то будь здоров!.. Хочу тебе, как другу, одну вещь сказать: ни хрена себе человек на своих ошибках не учится. Буквально на второй день уже поднимаюсь на вышку, мало ли что может произойти на земле, опять пристроился, и опять не плотно прижал ружьишко, и что ты думаешь? Стреляю – и опять неладуха, переносицу себе разбил. Даже смешно было… – и Брежнев громко расхохотался. Но, увидев недоумение в глазах Гришина, попытался объяснить: – Ты ж понимаешь, мне через день нужно в Прагу вылетать, а у меня на лице черт-те что… Так что пришлось на этот раз взять в загранпоездку не только врачей, но и профессиональных гримеров. И мне, точно я кинозвезда или актеришка там какой, по нескольку раз на дню замазывали и «забеливали» эти охотничьи отметины.