Я беседовал с друзьями Линдси, в основном учителями. Они помнили Джона. Он был живым мальчиком. Хотя один из друзей сказал про него, что он был крепким орешком. Они считали, что Линдси подобрал его на улице.
Габриэль Линдси вообще помогал молодежи, попавшей в беду. Он был пожилым человеком, который потерял на войне сына. Вскоре после гибели сына умерла его жена. Он сам умер в университетской больнице в феврале прошлого года от воспаления легких.
Его доктор вспомнил, что Джон часто приходил к нему в больницу. Я посмотрел копию его завещания, которая находилась в суде графства. Линдси завещал две тысячи долларов «моему почти приемному сыну Джону Линдси» для продолжения учебы. Больше в завещании ничего написано не было. Это означало, что все свои деньги он завещал Джону.
Джон закончил университет в июне. Его наставник сказал, что это был хороший студент, без каких-либо явных проблем. Его не очень любили студенты. У него не было близких друзей. С другой стороны, он активно участвовал в работе студенческого театра. Актерские способности у него были средние.
После окончания университета он жил на Кэтрин-стрит. Фамилия хозяйки — миссис Хаскел. Возможно, она может мне кое-что рассказать о нем.
Миссис Хаскел жила на первом этаже трехэтажного пряничного домика из сказки. По количеству писем, которые лежали на столике в вестибюле, я понял, что она продолжает сдавать комнаты жильцам. Она провела меня через холл, паркетный пол которого был натерт до блеска, в маленькую гостиную. Окна в комнате были прикрыты занавесками. Оазис прохлады среди жары июльского Мичигана.
Где-то над нами кто-то печатал на машинке.
Миссис Хаскел говорила с южным акцентом:
— Садитесь, пожалуйста, и расскажите, как у Джона дела. Он успешно работает? — Миссис Хаскел с восторгом скрестила руки на груди. Она была одета в платье в цветочек. Кудряшки на ее лбу покачивались, как беззвучные колокольчики.
— Он еще не начал у нас работать, миссис Хаскел. Моя цель заключается в том, чтобы установить, может ли он работать на секретной работе.
— Это значит, что предыдущее предложение не дало результатов?
— Какое предложение?
— Играть в театре. Вы, возможно, не знаете, но Джон Линдси прекрасный актер. Самый талантливый из всех ребят, которые когда-либо у меня жили. Я никогда не пропускала его игру в театре Лидии Меддельсон. В прошлом году они ставили «Выбор Хобсона». Он прекрасно играл.
— Вполне вам верю. И вы говорите, что у него были предложения на роли в театре?
— Я не знаю о предложениях во множественном числе, но одно предложение у него было. Один известный продюсер хотел подписать с ним контракт и заняться его профессиональной подготовкой. Насколько мне известно, Джон принял это предложение. Но, видимо, передумал, если договорился с вашей фирмой, занимающейся безопасностью.
— Это очень интересно, то, что вы рассказали мне о его игре в театре. Мы не против, чтобы наши работники были всесторонне образованными людьми. А вы не помните имя продюсера?
— Боюсь, что я никогда его не знала.
— А откуда он появился?
— Не знаю. Джон никогда не рассказывал о своих личных делах. Он даже не оставил своего будущего адреса, когда уехал отсюда в июне месяце. Я знаю все это от мисс Рейчлер, она рассказала мне об этом после его отъезда.
— Мисс Рейчлер?
— Его подруга... Я не имею в виду, что она была его девушкой. Она, возможно, так и думала, но он так не считал. Я предупреждала его, чтобы он не связывался с девушкой из богатой семьи, разъезжающей на «кадиллаках». Мальчики, которые живут у меня, приходят и уходят. Но я стараюсь следить за ними, чтобы они не споткнулись и не попали в беду. Мисс Рейчлер на несколько лет старше Джона. — Она произносила его имя с материнской гордостью. Ее южное произношение чувствовалось еще сильнее.
— Мне кажется, что это как раз такой молодой человек, который нам нужен. Общительный, нравится девушкам.
— Да, это верно. Не хочу сказать, что он бегает за каждой юбкой. Он не обращает на них внимания, пока они сами не проявят активность. Ада Рейчлер все время его навещала. Она приезжала сюда на своем «кадиллаке» чуть ли не через день. Ее отец — большой человек в Детройте. Выпускает автомобильные части.
— Прекрасно, — сказал я. — Деловые связи.
Миссис Хаскел фыркнула:
— На это особенно не рассчитывайте. Мисс Рейчлер ужасно расстроилась, когда он уехал и ей ничего не сказал об этом, даже не попрощался. Фактически он ее бросил. Я пыталась ей объяснить, что молодой человек, только начинающий жить, не может таскать за собой по миру лишний груз. Она на меня разозлилась. Хотя не понимаю почему. Хлопнула дверью своей машины и уехала.
— А они долго встречались?
— Столько, сколько он здесь жил. По крайней мере, год. Я думаю, у нее есть свои положительные качества, иначе он бы с ней не встречался так долго. Она довольно хорошенькая, если вам нравятся худышки.
— А у вас нет ее адреса? Я хотел бы с ней поговорить.
— Она может вам наврать с три короба. Нет ничего страшнее, чем обманутая женщина.
— Я смогу разобраться.
— Уж разберитесь, пожалуйста. Джон прекрасный парень, и вы будете довольны, если он согласится у вас работать. Имя ее отца — Бен. Бен Рейчлер. Они живут недалеко от реки.
Я поехал по дороге, вьющейся между деревьями и полями. Наконец, нашел почтовый ящик Рейчлеров. Дорога к их дому шла между кленовыми деревьями. Дом был кирпичным и низким. Издали он казался маленьким, а когда я подъехал ближе, оказался очень большим. Я начал понимать, почему Джон смог прыгнуть из пансионата миссис Коргелло в дом Гэлтонов. У него была практика.
Человек в рабочей одежде со шлангом в руке поднялся по гранитным ступенькам, ведущим в сад, расположенный в низине.
— Хозяев нет дома. Они никогда не бывают дома в июле.
— А где я могу их найти?
— Если вы по делу, то мистер Рейчлер бывает в своем офисе три-четыре раза в неделю.
— Я хотел бы видеть мисс Аду Рейчлер.
— Насколько мне известно, она со своей матерью в Кингсвиле. Это в Канаде. У них там дом. А вы друг мисс Ады?
— Друг друга, — ответил я.
Был уже вечер, когда я приехал в Кингсвил. Тем не менее жара еще не спала. Рубашка моя приклеилась к спине. Озеро лежало у ног города, как голубой туман, в котором белые паруса казались чайками.
Летняя резиденция Рейчлеров находилась на берегу озера. Покрытые зеленой травой газоны спускались к озеру, где находилась их частная пристань и домик для лодок. Домик был большим старым амбаром, обшитым досками и увитым зеленью. Рейчлеров не было видно. На горничной, открывшей мне дверь, был накрахмаленный белый фартук и наколка на голове. Она сказала мне, что миссис Рейчлер отдыхает, а мисс Ада на озере в одной из лодок. Она скоро вернется. Я могу ее подождать.
Я стал ждать ее на пристани, на которой повсюду были вывешены таблички, предупреждающие, что это частная собственность и от нее следует держаться подальше. Поднялся слабый ветерок, и паруса на лодках наклонились в сторону берега. Слабые волны разбивались о берег. Появилась моторная лодка. Образующаяся по ее сторонам пена делала ее похожей на птицу с белыми крыльями. Лодка замедлила ход и подошла к берегу. За рулем сидела девушка с темными волосами и в темных очках. Она показала коричневым пальцем себе на грудь и вопросительно на меня посмотрела.
— Вы ко мне?
Я кивнул, и она причалила к пристани. Я поймал веревку, которую она мне бросила, и помог ей привязать лодку. Это была худенькая, гибкая девушка. Лицо ее, когда она сняла очки, было тоже худеньким ж напряженным.
— Кто вы?
Я уже решил, как представлюсь.
— Фамилия моя — Арчер. Частный детектив из Калифорнии.
— И вы так долго ехали, чтобы встретиться со мной?
— Да.
— Почему?
— Потому что вы знали Джона Линдси.