— А где в Сан-Матео?
— Стоянка у вокзала. Фредерикс с девушкой, возможно, сели в поезд, идущий в Сан-Франциско.
— Вы летите туда?
— Да. Пилот-доброволец ждет моих распоряжений с самого утра. Полетели вместе, если хотите. У нас четырехместный самолет.
— Спасибо. Я уже достаточно налетался. Хочу немного отдохнуть. Вы не отдали распоряжения, чтобы проверили алиби Фредерикса.
— Забыл, — ответил мне Трэск. — Я сам спрошу об этом Фредерикса?
Он был рад, что оставляет мне решать проблему Элис Сейбл.
Глава 28
Центром коммуникаций в здании суда была комната без окон в подвале. Там было шумно, работали коротковолновые приемники. Доктор Хауэл, опустив голову, сидел перед телетайпом. Он поднял голову, когда я заговорил с ним. Лицо его казалось серым при свете лампы над головой:
— Наконец-то вы явились. Пока катались по стране на мои деньги, она убежала с ним. Вы понимаете, что это значит?
Он себя не контролировал, говорил очень громко. Два помощника шерифа, сидевшие у радиоприемников, посмотрели на него, потом друг на друга. Один из них сказал:
— Если вы, джентльмены, хотите поговорить о своих личных делах, здесь не место для таких разговоров.
— Давайте выйдем, — предложил я Хауэлу. — Ваше пребывание здесь вам ничего не даст. Их скоро поймают, не беспокойтесь.
Он сидел и молчал. Я хотел увести его от телетайпа, пока еще не передали информацию из Сан-Матео. Хауэл мог сорваться и поехать на поиски дочери, а он был мне нужен здесь.
— Доктор, вы лечите Элис Сейбл?
Он вопросительно посмотрел на меня:
— Да.
— Она все еще в больнице?
— Да. Попытаюсь сегодня ее взять оттуда. — Он потер пальцами лоб. — Я совсем забросил своих пациентов.
— Пойдемте сейчас со мной.
— Куда и зачем?
— Миссис Сейбл, возможно, поможет нам разрешить это дело и добраться до вашей дочери.
Он встал, но остался стоять в нерешительности перед телетайпом. Побег Шейлы лишил его сил. Я взял его за локоть и вывел в коридор. Начав двигаться, он прошел впереди меня к железной лестнице, и мы вышли на улицу в полуденную жару.
Его «шевроле» был запаркован на стоянке графства. Он повернулся ко мне, когда начал заводить машину.
— Как миссис Сейбл может помочь нам найти Шейлу?
— Я не уверен, что она может нам помочь. Но она была связана с Каллиганом, а Фредерикс, возможно, его партнер в заговоре. Она может знать о Тео Фредериксе больше, чем кто-либо.
— Она не говорила мне о нем ни слова.
— А вы говорили с ней об этом деле?
После некоторого колебания он ответил:
— Не будучи практикующим психиатром, я не старался способствовать разговорам на эту тему. Но это дело всплыло. Это неизбежно, так как оно было причиной ее теперешнего состояния.
— А не могли бы вы объяснить все это более подробно?
— Полагаю, что нет. Вопрос этики. Отношения между врачом и пациентом — дело священное.
— Человеческая жизнь тоже. Не забывайте, что убит человек. У нас есть доказательства, что миссис Сейбл знала Каллигана до того, как он появился в Санта-Терезе. Она также является свидетельницей его убийства. И все, что она может сказать об этом, очень важно.
— Только не в том случае, если в мозгу у нее все спуталось, если у нее галлюцинации.
— А что, у нее галлюцинации в связи с этим делом?
— Совершенно верно. Ее рассказ о событиях не совпадает с тем, что известно нам. Мы обсуждали с Трэском этот вопрос, и нет никаких сомнений, что подонок по имени Лемберг зарезал Каллигана.
— Как раз сомнения существуют, и очень большие, — сказал я. — Шериф только что допрашивал Лемберга. Игрок из Рено послал Лемберга получить деньги с Элис Сейбл и припугнуть ее немного. Тут появился Каллиган. Лемберг ударил его, и тот потерял сознание. Во время драки Лемберг был ранен. Он скрылся. Лемберг утверждает, что Каллигана зарезал кто-то другой.
Лицо Хауэла странно изменилось. Глаза его стали жестче и заблестели. Он не смотрел на меня, вообще ни на что не смотрел. Морщины вокруг глаз и у рта стали глубже, как будто его против воли заставили посмотреть на что-то ужасающее.
— Но Трэск уверял, что убийца — бесспорно Лемберг.
— Трэск ошибался. Мы все ошибались.
— Вы действительно полагаете, что Элис Сейбл все это время говорила правду?
— Я не знаю, что она говорила, доктор. Вы знаете.
— Но Транчард и другие психиатры были убеждены, что ее самообвинения — это фантазии. Они и меня убедили в этом.
— А в чем она себя обвиняет? Она обвиняет себя в смерти Каллигана?
Хауэл сидел за рулем и молчал, будучи потрясен и обескуражен. Но это длилось всего несколько минут. Он взял себя в руки:
— Вы не имеете права меня допрашивать о моих отношениях с пациентом.
— Боюсь, что имею, доктор. Если Элис убила Каллигана, вы не сможете этого скрыть. И я удивлен, что вы хотите это сделать. Вы не только нарушаете закон, но идете против этики, которая так для вас важна.
— Я сам буду судить о том, как мне следует поступать с этикой, — сказал он напряженным голосом.
Хауэл сидел и думал о своих проблемах. Он был весь погружен в себя, глаза его слепо смотрели в никуда. На лбу появились капельки пота. Он думал о своей пациентке, забыв даже о дочери.
— Она призналась вам, что убила Каллигана, доктор, ведь так?
Он очень медленно поднял на меня глаза:
— Что вы сказали?
— Миссис Сейбл призналась вам, что убила Каллигана?
— Прошу вас больше меня ни о чем не спрашивать.
Он вдруг снял ручной тормоз. А я всю дорогу в больницу сидел молча, надеясь, что мое терпение даст мне возможность поговорить с самой Элис Сейбл.
Седовласая сестра открыла нам дверь и особо улыбнулась Хауэлу:
— Доброе утро, доктор. Вы сегодня немного припозднились.
— Я сегодня не буду смотреть всех своих больных. Посмотрю только миссис Сейбл.
— Извините, доктор, но она выписалась.
— Выписалась? Когда?
— Мистер Сейбл забрал ее сегодня утром домой. Разве вы не знали? Он сказал, что обговорил это с вами и что все в порядке.
— О каком порядке может быть речь? Нельзя выписывать больных с неустойчивой нервной системой без разрешения доктора. Вы разве не знаете этого, сестра?
Прежде чем она смогла ответить на его вопрос, Хауэл повернулся и направился к машине. Я вынужден был перейти на бег, чтобы догнать его.
— Этот человек просто дурак! — кричал он, перекрывая шум мотора. — Он не может брать на себя ответственность за жизнь своей жены. Она опасна для себя самой и для окружающих.
Когда мы уже ехали по дороге, я спросил:
— А как вы считаете, доктор, она представляла опасность для Каллигана?
В ответ он просто глубоко вздохнул. Мы проехали через пригород Санта-Терезы и очутились за городом. Перед нами возвышались холмы парка Арройо. Глядя на эти зеленые холмы, Хауэл произнес:
— Эта бедная женщина сказала мне, что она убила его. Я не мог в это поверить. Мне почему-то казалось, что она выдумала все это, что-то в ее рассказе было неправдоподобным.
— И поэтому вы не разрешили Трэску допросить ее?
— Да. У нас сейчас по закону врач должен защищать своего пациента, особенно если у него не все в порядке с психикой. Мы не можем обращаться в полицию при любой фантазии, приходящей на ум нашим пациентам. Но в этом случае, — добавил он неохотно, — я, кажется, ошибся.
— Вы не уверены в этом?
— Я теперь уже ни в чем не уверен.
— А что она вам сказала? Вы не можете точно передать ее слова?
— Она услышала, что происходит драка. Двое мужчин дерутся и обзывают друг друга разными словами. Затем раздался выстрел. Она испугалась, конечно, но заставила себя выйти. Каллиган лежал на лужайке. Другой мужчина уезжал на «ягуаре». Когда он скрылся, она подошла к Каллигану. Она хотела ему помочь. Но увидела на траве нож. Она его подняла и... ударила Каллигана ножом.