— Ну, этого немца я не причислял бы к таким уж патриотам, — заметил кандидат исторических наук.
— Прошу прощения, — обернулся в его сторону Олег, — Остерман-Толстой древностью и знатностью предков не уступал царской фамилии. Он родился в семье достойного человека, сановника времён Екатерины Второй, презиравшего рвачей «новой волны» — выскочек типа Меншиковых, Орловых, Безбородко... Его мать — Аграфена Ильинична Бибикова. Воспитывался Александр Иванович достойнейшим образом. Блестяще изучив несколько европейских языков, на французском говорил, как истинный француз, Толстой поражал всех тем, что прекрасно знал русский. Дворянство тех времён изъяснялось на родном языке еле-еле.
— Откуда же у него эта странная приставка «Остерман»? — поинтересовался кандидат.
— Дело в том, к вашему просвященному мнению, — пояснил Олег, — что отец Александра Ивановича был человеком самостоятельным, строгим в отношении к себе и к другим. Иван Матвеевич в силу своего характера не мог да и не хотел пресмыкаться в придворных интригах, дабы занять подобающее роду его положение. Он презирал околоекатерининскую знать, сплотившуюся вокруг трона в низменной борьбе за титулы, поместья, за крепостных, раздаваемых на завоёванных землях. Он гнушался интриганов и проходимцев типа Меншиковых и Орловых. Сыну своему он мог дать только блестящее воспитание, чувство собственного достоинства и воинского долга. В этом отношении сын его вырос человеком очень близким по натуре Николаю Николаевичу Раевскому. Сам Иван Матвеевич был героем Семилетней войны. Александр Иванович начал службу в полку с четырнадцати лет. Прапорщиком он подал рапорт о зачислении его в волонтёрский полк, который по приказу императрицы сформировали из гвардейцев. Он прошёл на турецкой войне большую школу в екатеринославской армии. Он сражался на реке Сальче, брал Бендеры, не один раз участвовал в штурмах неприступного Измаила, воевал в гребной флотилии Иосифа Де Рибаса, очищая от турок Дунай, брал с ним крепости Тульчу, Исакчу Килию и под командованием Суворова взял-таки Измаил. Там он встречался и с Кутузовым, который был женат на сводной сестре матери Толстого. Вернулся в Петербург Александр Иванович героем, но столь же бедным, как его оставил. В 1796 году он встретил бездетных родственников графов Остерманов. Пожилые люди полюбили дальнего родственника да избрали его «преемником» их фамилии и просили государыню, чтобы он мог «уже при жизни их считаться их наследником, именуясь графом Остерманом». Так он стал обладателем трёх больших имений в Петербургской, Московской и Могилёвской губерниях. Хочу подчеркнуть, что два этих выдающихся русских полководца в войне с Наполеоном имели одного не вовсе явного противника — Кутузова. Они хотели завершить войну полным поражением Бонапарта ещё во глубине России.
— Это как же, — воинственно вопросил кандидат исторических наук, — позвольте вас спросить?
— Очень просто, — ответствовал Олег, — всего о двух-трёх конкретных примерах недопустимого расположения войск под Бородином здесь, как я знаю, говорилось уже. Хочу обратить ваше внимание на повсюду разрекламированную так называемую победу гения Кутузова над гением Наполеона под Тарутино, Тарутинскую победу, как её именуют. Хотел бы я вам в этой связи процитировать самый проверенный на сегодняшний день источник, а именно «Советскую историческую энциклопедию», том четырнадцатый — «Тарутино». Дословно я не помню, но за верность смысла статьи ручаюсь: по плану русского командования войска были разделены на два крыла: Милорадович — левое и Беннигсен — правое, который должен был нанести главный удар силами трёх колонн конницы Орлова-Денисова, пехотного корпуса Багговута и пехотного корпуса Остермана-Толстого. Из-за несогласованности и несвоевременности их прибытия к месту боя наступление было спутано. С блеском провели атаку Орлов-Денисов и пехота Остермана-Толстого и конница Милорадовича. Французы понесли большие потери, а Кутузов отказался от развития успеха. В статье из «Советской исторической энциклопедии», кстати, сказано об этом сражении скупо, но нет той ликующей интонации, которая бродит по нашим ширпотребным брошюркам, именующим его победой. Но вот в энциклопедии Брокгауза и Ефрона есть некоторые уточнения.
— То есть? — спросил кто-то из присутствующих.
— То есть — вот что французский авангард Мюрата численностью в двадцать шесть тысяч стоял там с 22 сентября две недели, так что французы уже предались беспечностям. Но вот Кутузов решил возобновить боевые действия. Уже после посещения его Лористаном. Сначала отметим, что категорически запрещены были Кутузову любые сношения и переговоры с Наполеоном Александром Первым. Стало быть, командующий совершает недопустимое действие. Потом обратим внимание на то, кто же такой Лористан. Соученик Бонапарта по военной школе, с 1800 года его адъютант, потом ответственный дипломат, участник переговоров двух императоров в Эрфурте, в 1811 году посол в Петербурге. Направленный Наполеоном из Москвы, он был принят Кутузовым прямо в лагере. Переговоры шли с глазу на глаз. Тогда, 4 октября 1812 года, когда Кутузов нагло нарушил запрещение государя. Нет свидетелей, что именно и как говорили эти два человека, один личный и очень высокопоставленный посланник Наполеона и лукавый петербургский царедворец, начавший обманывать царя ещё накануне Аустерлица и обманывавший его от Царёва Займища до Браунау. Что, кому и как мог передать каждый из них — неизвестно. К характеристике личности Лоринстана можно сказать, что при бегстве армии Наполеона именно Лористан командовал арьергардом, хотя никогда воинскими талантами не отличался и ничем себя на поле боя не проявил. Известно, что он участвовал в переговорах по Амьенскому мирному договору 1802 года, возглавлял нападение французских войск на Антильские острова в 1805 году, губернаторствовал в Венеции — 1807 год, принимал участие в переговорах Наполеона с Александром Первым в Эрфурте, командовал артиллерией в битве при Ваграме, в сражении при Лейпциге, был пленён и предал Наполеона. Глядя на все его дальнейшие поступки, можно сказать, что это был весьма ловкий политический проходимец. Надо вспомнить ещё, что в кругах русского офицерства долго распространялись разговоры о том, что именно Лористан самым примитивным образом купил Кутузова, который с этого момента действовал по разработанному Лористаном плану, спасая французскую армию от разгрома, а Наполеону предоставляя возможность не попасть в плен.
— Вы понимаете, что вы говорите? — внушительно спросил один из вновь пришедших.
— Если бы я не понимал, я бы не говорил здесь этого, — заметил Олег и продолжал: — К сожалению, многие факты заставляют нас задуматься.
— Например? — бросил Евгений Петрович.
— Пожалуйста. Лористан прибыл к Кутузову 4 октября, а 6 октября Наполеон вышел из Москвы. К этому времени в Тарутино неоднократно приходили известия от самодеятельных разведчиков и от партизан, что французы готовы покинуть Москву. Император Александр ещё 2 октября прислал Кутузову приказ наступать. Зная, что в Тарутинском лагере все недовольны бездействием Кутузова и начинается ропот, он писал: «Вспомните, что вы ещё обязаны ответом оскорблённому отечеству в потере Москвы». Вместо того Кутузов принимает Лористана и ведёт с ним переговоры. Сталин такого Кутузова расстрелял бы сразу. Прибывает летун-курьер в Тарутино с извещением, что французы намерены выступить из Москвы, чтобы тайно пробраться в хлебородные губернии. Всем и всюду было ясно, что путь здесь один: через Малоярославец в Калугу. И тут, после совещания с Лористаном, Кутузов оживляется. Он появляется среди лагеря, лицо его непривычно и явно вдохновенно, он объявляет всем, что наступает решительная битва. Лагерь встрепенулся, всё оживилось, офицеры и солдаты, кстати, плохо одетые и плохо вооружённые, поздравляют друг друга с от самого Смоленска ожидаемым решительным отпором завоевателям. Силу этого отпора они показали при Бородине, но не дано было им воспользоваться плодами его. Начались в Тарутине наши знаменитые пиршества, как это вспоминают современники. На бивуаке к ночи перед выступлением на французов среди огней бивачных и восторга читали только что написанные стихи Жуковского «Певец во стане русских воинов».