Видно было, что он заставляет себя говорить твердо. И я, и Баракс чувствовали, что Килиос боится, хотя и тщательно скрывает это.
- Вы только притворяетесь Рамиресом, Дипп Килиос, - отрезал я. - Но игра окончена, понимаете? Так что оставьте в покое испанский язык и признайте, что партия проиграна.
Он снова пробормотал что-то по-испански. Я уловил только обращение к Богу. Тут-то и появились у меня первые сомнения. Я посмотрел на Баракса и передал телепатему: "Внимание! Не подчиняйся!" Дождался подтверждения, что приказ получен и понят, и сказал вслух на нашем языке:
- Я лучше выйду, терпеть не могу вида крови. Убей этого несчастного. По крайней мере, не придется сторожить.
Я вышел в сад. Баракс остался с пленником.
Уже рассвело. Золотистое солнечное сияние залило сад и деревья. От кустов пролегли резкие тени. В районе Хувентул царила тишина. Только в кронах деревьев пересвистывались птицы. Утро было чудесное.
Подождав минут пять, я возвратился в подвал. Баракс подал знак: толку никакого. Пленник не проявил ни малейшего признака страха. Или нервы у него стальные, или он не понимает вашего языка. Мы с Бараксом переглянулись, и я сел на краешек кровати.
- Итак, поговорим по-испански, сеньор.
- Давайте поговорим, - поспешно отозвался он с заметным облегчением. - Наконец-то мы понимаем друг друга. Может быть, и договоримся.
- Вы не поняли, о чем мы только что говорили - я и мой товарищ?
- Нет. Не знаю даже, на каком языке вы беседовали, сеньор. Ничего подобного мне слышать еще не приходилось.
Я посмотрел на Баракса, и он понял, что я от него хочу:
- Не лжет.
Это был крах. То, что вчера и позавчера было лишь подозрением, сейчас, на рассвете 30 мая 1992 года, стало действительностью. Мы обманулись. Вернее, дали себя обмануть. Дипп Килиос перехитрил нас.
В подвал спустился Лоренцо. Многообещающе и со сдержанным, но плохо скрываемым гневом посмотрел на Рамиреса. Потом повернулся ко мне.
- Все в порядке, Рой?
- Пойдем выйдем.
Надо было срочно что-то придумать.
На дворе все уже было залито солнцем. Птицы пели на все голоса. Было тепло, природа дышала покоем. Мне было обидно от этой несправедливости, потому что для меня покоем даже не пахло.
- Лоренцо, - начал я. - Мы подозревали, что похитили настоящего президента, а оказывается, это его двойник. Тебе не приходилось слышать о том, что президенты обычно имеют оплачиваемых государством двойников? Вот я и думаю, что это как раз такой двойник. Всего я тебе сказать не могу, но одно ты должен знать: мы подозреваем, что Боливарией правит не бывший кондитер, а очень похожий на него внешне человек.
- Так значит, настоящий президент еще на свободе? - Лоренцо побледнел от волнения.
- Да, но ничего не бойся. В ловушку мы не попали. Будь у него где-нибудь спрятан радиопередатчик или что-нибудь в этом роде, Баракс непременно обнаружил бы. Через двойника им на наш след не выйти. Настоящий президент нас не ищет. Он занят другим - генеральский мятеж куда серьезнее. Наемного двойника он просто спишет как неизбежные издержки. Его сейчас куда больше заботит, как управиться с полковником Негадесом и генералом Кастельяно. А у повстанцев что новенького?
- Радио молчит. Но если бы я смог дозвониться к Эстрелле, все прояснилось бы. Кроме того, она успокоилась бы, узнав, что со мной все в порядке.
- А почему ты решил, что Эстрелле нельзя позвонить? Беги, звони, на кухне есть телефон.
Лоренцо ушел, а я принялся обсуждать со стариком-камердинером меню на завтрак. Уверен, старик отлично знал, что за отношения сложились между хозяйкой и мною, однако ничем не показывал этого. Наоборот, держался со мной, как с хозяином дома, это было приятно и подкрепляло мою уверенность в себе. Флора еще спала. Стараясь не шуметь, я вышел. В саду Лоренцо догнал меня.
- Ну, что сказала Эстрелла?
- Повстанцы на подступах к Боливару. На востоке и на севере заняты важнейшие города. Генерал Кастельяно объявил себя президентом, но на его стороне только часть вооруженных сил. Здесь, в столице, власть в руках полковника Негадеса. Городское подполье выжидает. Люди Лопеса тоже ждут, пока повстанческие отряды с гор подойдут поближе к городу.
Мы спустились в подвал сторожки. Лоренцо присел на краешек койки и спросил нашего пленника:
- Скажите, как сделать торт "Маддалена"? Что для этого нужно?
Рамирес оживился. Впервые на его лице появилась бледная тень улыбки.
- Молотые орехи, миндаль, сахарная пудра, яйцо, масло, чуточку рома, ну, и, конечно, тончайшего помола кондитерская мука...
Он подробно описал, как следует готовить и выпекать тесто, а затем продолжал:
- Когда корж будет готов, наверх я накладываю марципановые шарики. Некоторые поливают торт шоколадом, но, по-моему. это большая ошибка: вкус получается совершенно иной.
Лоренцо потащил меня в угол.
- Рой, вне всякого сомнения, это кондитер Рамирес! Я нарочно спросил Эстреллу, как сделать торт "Маддалена". А если этот человек знает толк в подобных делах, я голову даю на отсечение, что перед нами не кто иной, как самый настоящий президент Боливарии собственной персоной.
Я взглянул на часы.
- Сеньор Рамирес, сейчас вы позавтракаете, а часов, скажем, в десять я готов буду выслушать вашу историю.
- Какую историю?
- Ну, как же, историю про человека, который так разительно похож на вас...
Я не сводил с него взгляда. Меня интересовали его глаза. И я заметил, как при моих словах в них зажглась какая-то искорка. В элементарных реакциях я разбирался неплохо.
- Вот о нем-то и расскажете. В противном случае мне придется вас убить.
С этими словами я вышел. А он остался наедине с собой.
Сегодня Флора была какая-то не такая, как вчера и позавчера. За завтраком она вздрагивала, услышав любой шорох, ела нервно, говорила больше обычного.
- Рой, если в городе начнутся беспорядки, мы тоже окажемся в опасности. Мой муж служил свергнутому президенту, и эта солдатня, или бог знает кто там нынче у власти, могут ворваться в дом. У моего мужа было достаточно недругов в министерстве.
- Не бойся, любимая. Ноги здесь ничьей не будет. Ничего плохого с тобой не случится. У меня есть влиятельные друзья.
- Думаешь, сейчас можно на них рассчитывать?
- По крайней мере на одного наверняка.
Я подумал о Негадесе. Видимо, этот прохвост снова мне понадобится. Главным образом, по той причине, что Дипп Килиос все еще на свободе и одному богу известно, где он находится. А ведь мы обязаны его схватить! Мы не имеем права возвратиться без него. Потому что именно за этим мы переправились через реку Времени. Именно за этим преодолели вспять более чем тысячу лет.
- Как ты думаешь, можно ли мне выйти в город? - спросила она уже несколько спокойнее. - Нужно кое-что купить, вдруг объявят осадное положение. Ну, и... моя бедная мамочка, я пыталась к ней дозвониться, но в том районе, по-моему, была перестрелка: телефоны не работают и тока нет. Я должна убедиться, что с нею, бедняжкой, ничего не случилось.
- Иди, не бойся. И не забудь купить газеты.
Хорошо, что все утро ее не будет дома, можно без помех беседовать со специалистом по кондитерской части.
В подвале мы были вдвоем, но даже через стены я чувствовал на себе взгляд Баракса. Кроме того, он еще и записывал нашу беседу.
Рамирес был еще бледнее, чем сегодня утром, он со страхом глядел на меня. Он боялся нас, я отчетливо воспринимал волны излучаемого им страха. Неожиданно мне стало жаль этого человека, такого несчастного, такого одинокого. Неужели это тот самый диктатор, от одного имени которого все трепетали?
Правда, президентское кресло он занял только неделю назад и не успел еще натворить много гнусностей, которыми славятся диктаторы, не успел еще испачкать руки кровью невинных.
Ему не было и пятидесяти, но выглядел он на все шестьдесят, даже шестьдесят пять.