- И наверняка расставил нам еще множество других ловушек. Хотя, если он знал о покушении, зачем отпустил Рамиреса объезжать провинции, отдав прямо в наши руки?
- Текущие политические интересы требовали, чтобы новый диктатор объехал свою страну - таков обычай. И нельзя забывать, что Килиос, возможно, пока не собирается менять течение истории.
Я задумался. Все это до сих пор не давало мне покоя. Ведь что будет, если...
- Если окажется, что Килиос с самого начала рассчитывал, что мы похитим Рамиреса? - подхватил Баракс. Мы с ним думали об одном и том же.
- Тогда нашему положению не позавидуешь, - бросил я сердито. - Это означало, что мы реализовали и сейчас продолжаем реализовывать его планы.
- Килиос хочет уцелеть любой ценой, - Баракс трезво оценивал ситуацию. Правда, это был единственный отправной пункт, на который можно было с уверенностью опереться. - Он же прибыл сюда вовсе не затем, чтобы покончить с собой. Он знает, что Галапол пошлет за ним столько оперативных работников, сколько потребуется. По моему мнению, стоит принимать в расчет еще одну возможность: на этом этапе развития событий единственная цель Килиоса - надуть нас. Он до тех пор будет плутать и вилять, пока мы, наконец, не сдадимся и не покинем этот проклятый век, не вернемся в будущее и не доложим, что не нашли его.
- И думать об этом не смей!
- Конечно, конечно. Но меня не оставляет чувство, что спектакль с Рамиресом он затеял только затем, чтобы навести нас на ложный след. Килиос неизменно опережает нас на один шаг и в конце концов ускользнет из западни.
"У меня такое чувство" - в устах Баракса эти слова прозвучали по меньшей мере непривычно. Но дело не в этом.
- Пока Рамирес был при нем, он получал текущую информацию обо всех важных происшествиях. В том числе и о том, что касается его самого. Сейчас же, напротив, за ним охотятся, а информатор исчез. Возможно, он даже не в курсе происходящего в городе. Это может его дезориентировать и толкнуть на неверный шаг.
- Этим можно воспользоваться!
- Посмотрим!
Баракс замолчал, потом спросил:
- Рой, что будет с Рамиресом?
- Умрет. Завтра, - отозвался я. - Именно так записано в хрониках, и что бы там ни было, изменить этого мы не в силах.
- Каким образом? - не унимался он.
- Точно не знаю. Источники говорят только, что его нашли застреленным где-то на улице. Где именно - никто не знает. Главное, что труп найдут и опознают. Это уже не наше дело.
В условленное время я позвонил Негадесу. Он не ответил. Трубку взял секретарь, который сообщил, что его превосходительство выехал за город на войсковой смотр и до сих пор не вернулся. Он вежливо попросил позвонить еще раз, попозже.
Связаться с Негадесом удалось только поздно вечером. Он усталым голосом сообщил, что не оставил без внимания то, что я ему сообщил, но результатов пока нет. Полковник дал мне понять, что при создавшейся ситуации у него есть дела и поважнее. Тогда я позвал к телефону Баракса, и он воспроизвел перед трубкой несколько фраз, записанных на звуковой кристалл. Потом я снова взял трубку.
- Слышали, уважаемый коллега? Это ваш голос. В соборе Нуэстра Сеньора я записал все, что вы говорили. И вашу информацию о маршруте следования президента Рамиреса, и где именно удобнее совершить на него покушение. Как вы думаете, много дал бы за эту информацию генерал Кастельяно, или руководство Фронта, или зарубежные средства информации?
- Паршивец! - зашипел в бессилии полковник, словно змея под каблуком человека. - Вы что, шантажируете меня?
- Успокойтесь, коллега. Если эта запись достанется вашим политическим противникам, они без колебаний ее обнародуют. Информация послужит доказательством, что вы продали президента иностранным агентам...
Внезапно я сообразил - в руках у меня есть еще кое-какие козыри. Рамиреса ведь тоже можно использовать. Только одному мне известно, что завтра он умрет...
- Ну, и не забывайте, что у меня в руках двойник Рамиреса. Он цел и хорошо себя чувствует, и я в любую минуту могу выпустить его на свободу или послать генералу Кастельяно. Этот человек - вылитый кондитер, и только мы двое, вы и я, знаем, что это не одно и то же лицо. Поэтому категорически вам советую, полковник, не предпринимать против меня ничего.
Негадес промолчал. Трубка буквально излучала ненависть. Я хмыкнул и продолжал:
- Вам только и нужно - добыть информацию, а остальное мое дело. Я найду и вывезу настоящего Рамиреса, после чего исчезну из страны, и вы больше обо мне никогда не услышите.
Через несколько мгновений Негадес ответил:
- Сейчас комендантский час, значит, вы, Медина, все равно никуда не сунетесь. Завтра же в пять часов утра позвоните мне, к этому времени нужная вам информация, думаю, будет у меня в руках. Это вас удовлетворяет?
Я положил трубку.
Прибыл я из будущего, а своего собственного будущего не знал, да и знать не мог. Не ведал, что со мной будет в ближайшие часы. Не догадывался, что замыслил против меня новый диктатор Боливарии полковник Негадес. Случись наихудшее и закончи я здесь свое биологическое существование, хроноклазма никакого не будет. Я никто! Для моих современников - всего лишь инспектор третьего класса Медина, исполняющий обязанности ищейки. Погибни я во время операции, взамен пришлют кого-то другого.
А для живущих здесь я не значу даже и этого. Всего-навсего какой-то бродяга-иностранец, без роду и племени. В крайнем случае, швырнут в безымянную могилу, и - конец. Никто не заплачет.
Никто?
Ну, разве что Флора...
Баракс разбудил меня без четверти пять. Лоренцо и Рамирес спали. Морщины на лице незадачливого диктатора разгладились. Он спал безмятежным сном.
- С востока доносится стрельба, - доложил Баракс. Но я, как ни вслушивался, ничего не услышал.
- До источников звуков около 35 километров, - пояснил мой помощник. Он считал совершенно естественным, что воспринимает звуки, которые, как бы я ни старался, мне никогда не услышать. Чувствительность его датчиков значительно превышает возможности человеческих органов чувств.
- Танки идут. По асфальтированному шоссе. Да, еще пять или шесть вертолетов, - добавил Баракс. На таком расстоянии ни танки, ни вертолеты нам ничем пока не угрожали, поэтому он заговорил о другом:
- Что будем делать?
- Если Негадес нападет на след, пойду в условленное место.
- В одиночку?
- А Рамиреса кто будет стеречь? Пока кондитер в наших руках, полковник будет плясать под нашу дудку.
- Не очень-то на это надейся.
Ровно в пять я набрал номер. Солнечные лучи рассыпали золото. Легкий ветерок шевелил цветы и ветки живой изгороди, обрамляющей подстриженный газон. Я надеялся, что с Флорой не случилось ничего плохого.
- Медина слушает.
- Доброе утро, сеньор, - подобострастно отозвался секретарь. Сеньор президент просил вам передать...
- Слушаю!
- Вчера патруль дважды отправлялся на прочесывание верхнего этажа летней резиденции. В обоих случаях солдаты возвращались, не выполнив задания. Один из патрульных признался, что не успел он ступить на площадку верхнего этажа, как его затошнило. Сержант, старший в патруле, тут же велел вернуться, чего впоследствии никак не мог объяснить. По приказу президента дворцовая стража прекратила все операции и была удвоена. Его превосходительство сказал, что вы можете войти во дворец. Он уже распорядился, чтобы вас пропустили. Он только просил, чтобы, во избежание лишней огласки, вы шли поодиночке.
- Ясно. Все в порядке. Буду через час.
Мы с Бараксом ехали по городу. Навстречу то и дело попадались солдаты. На перекрестках пустынных улиц торчали танки и броневики. Никто меня не остановил. Хотя уже совсем рассвело, прохожих почти не было. Боливар, казалось, вымер.