Еще больше наклонившись к нему, она двумя пальцами схватила язычок «молнии» и тихонько потянула книзу, высвобождая под покровом скатерти предмет своих вожделений...
Ритм фламенко ускорился... Еще немного, и Малко не сдержался бы, но, к счастью, танец внезапно кончился. Он перевел дух, японцы зааплодировали, а Исабель убрала руку из-под стола.
— Нет на свете более, чувственного зрелища! — хрипло промолвила она.
Тем временем на эстраду поднялась другая танцовщица. Теперь уже Малко сунул руку под стол и скользнул вверх по обнаженному телу, следуя длинному разрезу серебристого платья.
Прошло совсем немного времени после того, как он начал отвечать любезностью на любезность дамы, как Исабель дель Рио закрыла глаза с исказившимся, словно от боли, лицом, содрогнулась, едва не свалившись со стула, и сдавила руку Малко c такой силой, что едва не сломала ему пальцы.
Почти сразу она расслабилась, и Малко явственно услышал, как она прошептала:
— Боже мой!
И тут благочестивое воспитание!.. Неожиданно Исабель поднялась и потащила Малко прочь, так что он едва успел бросить на стол бумажку в пять тысяч песет. Пройдя мимо сторожа автомобильной стоянки, они пустились в обнимку к рощице под холмом. Исабель не промолвила ни слова.
Спустившись по тропинке, они очутились на отлогом лужке. Исабель опустилась на траву, потянув Малко на себя. Ему не понадобилось много времени, чтобы освоиться с обстановкой.
Длинное платье с треском порвалось, когда она согнула ноги в коленях, подаваясь навстречу Малко. Вцепившись руками в дерн, она занялась любовью с таким исступлением, точно от этого зависела ее жизнь. Она порывисто отвечала на ласки и вдруг стиснула Малко ногами с таким диким воплем, что его слышали, верно, в Севилье. Тяжело дыша, Малко размышлял о том, что установление нужного ЦРУ контакта прошло более чем успешно...
— А ты силен по этой части! — проворковала она. — Я думала об этом еще на ужине. Вот было бы здорово, если бы ты взял меня, когда плясала та сучонка!..
Еще одна невинная мечта. Исабель поднялась с травы. Дивное серебристое платье лопнуло по шву и перепачкалось зеленью. Они вернулись на стоянку, где сторож бесстрастно ждал у «ягуара». Едва они уселись в машину, как она прильнула к Малко, направляя его в хитросплетении узких улочек старого Мадрида, пока они не подъехали к «Рицу». Исабель чмокнула его в шею.
— Не хочу расставаться с тобой.
— Пошли в «Риц»? — предложил Малко.
Она покачала головой:
— Там меня знают, как облупленную.
— Тогда, может быть, к тебе?
— Да, но...
— Что «но»?
— Но не в моей машине. Не могу тебе сказать почему.
— Давай в моей. Я оставил ее у дома Артуро.
Исабель рассмеялась:
— Чудовище! Видно, хотел побарахтаться со мной?
Они забрались в «форд». Руководствуясь ее указаниями, они приехали к современному зданию, особняком стоявшему на Авенида Принсипе де Вергара. Достав из сумочки приборчик дистанционного управления, Исабель открыла ворота подземного гаража. Едва они вошли в кабину лифта, как она прижалась к Малко и принялась целовать его с таким жаром, точно хотела откусить ему губы.
Она провела его прямо в свою спальню. Голливудская обстановка. Золотистый ворс ковра подстригали, судя по всему, не очень давно, коль скоро ноги утопали в нем по щиколотку. Целый простенок занимала необъятная кровать от Тиффани из мастерских Ромео, застланная покрывалом из муаровой ткани цвета сомон.
Исабель отшвырнула свое испачканное травой платье на статуэтку негра, держащего факел, и их тела сплелись вновь. Ложем их любви едва не стал низкий столик, подпираемый двумя слоновыми бивнями, но кончилось тем, что они повалились на кровать.
— Тебе нравится? — спросила она. — Все выписала из Парижа, от Ромео.
— Очень тебе идет.
Она притянула его к себе, и они вновь занимались любовью, неистово наслаждаясь.
Мокрые от пота, оба затихли. Исабель остановила на Малко зеленые, обведенные темными кругами глаза.
— Я просто не в себе! Едва я увидела тебя, мне захотелось, чтобы ты ухаживал за мной, подольше подавлял в себе желание... Но ты подействовал на мое слабое место... Стоило тебе взглянуть на меня, и я растаяла... Фантастика!
— А почему, скажи, ты не хотела ехать в своей машине? — полюбопытствовал Малко.
Рассмеявшись, она встала с кровати, за руку подвела его к окну и отвела занавеску:
— Видишь, вон белая машина?
Действительно, по ту сторону авеню стояла белая машина. Исабель отпустила занавеску.
— Он ждет меня с двух часов ночи. Бугай, мой штатный любовник.
Часы показывали начало четвертого утра. Исабель закуталась в халат. У Малко в голове мелькнуло, что дело зашло слишком далеко: в белой машине мог быть только Григорий Кирсанов.
— Я, пожалуй, пойду, — сказал он.
Исабель пожала плечами и, похотливо надув губки, принялась томно тереться о Малко, точно довольная кошечка.
— А мне наплевать, — промурлыкала она. — Скажу, что домой не возвращалась, в Мадрид не приезжала. Ничего, завтра снова прискачет, только пыла прибавится.
— Почему ты называешь его Бугаем?
Она прыснула со смеху.
— Это его так прозвала одна моя подружка. Пушка у него здоровенная, просто громадная...
Чтобы продемонстрировать это более наглядно, она с загоревшимися глазами расставила руки.
— И все же, несмотря на его несравненные достоинства, он тебе не нравится?
— Знаешь, я как будто помешалась, — вздохнула она. — Когда я сошлась с ним, то решила, что, имея такую роскошь, я на других мужчин и смотреть не захочу. В довершение всего он влюбился в меня, и я сама приложила к этому руку. Мне бы вовремя одуматься — я устала от него, — а он просто сам не свой и даже слышать не хочет о разлуке. Я боюсь его, — он становится слишком требовательным, а мне не хватает духу сказать, что я сыта по горло. Придется и в самом деле избавляться от него.
Малко точно холодной водой обдало, однако, не подав виду, он беззаботно спросил:
— Как, ты собираешься бросить его?
— Обязательно! Он же сумасшедший! Даром, что ли, он русский? Хочет навсегда покинуть свою страну. Говорит, что нашел в Америке очень хорошую работу, и хочет увезти меня с собой. — Она помолчала. — Так вот, я исчезну, и дело с концом.
Час от часу не легче!..
— А как же муж?
— А муж почти и не спит со мной. Предпочитает шлюх из кабачков фламенко для туристов. Его заботит только одно: чтобы приличия были соблюдены, чтобы я ходила с ним на званые ужины, ну и так далее. А за это он содержит меня, и, кстати, весьма недурно.
Тем временем Малко оделся. Она подошла поближе и спросила тонким голоском влюбленной девчонки:
— Ты мне позвонишь?
— Непременно. Только не давай из-за меня слишком явную отставку своему Бугаю. Я ведь в Мадриде проездом.
Исабель дель Рио беспечно махнула рукой.
— Попробую сплавить его какой-нибудь подруге. Есть у меня две-три, так у них просто поджилки трясутся при одной мысли о нем, а я — девушка нежадная.
Малко заглянул в зеленые, столь простодушно блудливые глаза.
На треть сучонка, на треть гадючка, на треть бабенка с приветом, она имела лоск истинно светской дамы, несмотря на источник неутолимого зуда, мешавшего ей превратиться окончательно в бездушный манекен.
Она вышла проводить его на лестничную площадку, поцеловала, и в то же мгновение ее живот требовательно прижался к животу Малко. Полузакрыв глаза, она покачивалась перед ним вперед и назад, полы халата на ней раздвинулись, и Малко помимо его воли прильнул к ней.
Минуту спустя, притиснутая к стене, изнемогающая, держащаяся еще на ногах лишь благодаря крепко обхватившей ее руке, Исабель дель Рио достигла наивысшего наслаждения, издавая какое-то звериное урчание. С принужденной улыбкой она оттолкнула Малко и слабым голосом промолвила:
— Уходи! Сил больше нет, а завтра утром мне играть в теннис.