В 1938 году избран депутатом Верховного Совета РСФСР и членом-корреспондентом Академии наук СССР.
В декабре 1938 года арестован, в феврале 1940 расстрелян.
В декабре 1954 реабилитирован за отсутствием состава преступления.
ТАЛАНТЛИВЕЙШИЙ И НАИВНЕЙШИЙ ЧУДАК СТРАНЫ СОВЕТОВ
Послесловие Г. Боровика
Не знаю, как вам, читатель, но мне вряд ли приходилось читать книгу более трагическую, листать документы более страшные, быть свидетелем человеческой жестокости более бессмысленной.
И дело не только в том, что речь идет об уничтожении одного из талантливейших советских писателей. Дело в том — каким изуверским способом ломали и все же не сломили человека выдающегося таланта, огромной силы воли и искренней — я убежден в этом! — веры в победу великих гуманистических идей социализма.
И как бессмысленно было его убийство даже с точки зрения интересов той власти.
Я долго не мог взяться за это послесловие, которое меня просили написать родные Михаила Кольцова, создавшие эту книгу. Не мог, потому что долго перед глазами мелькали эти бесчисленные аккуратные бумажонки, бланки, заполненные по всей форме от руки или на машинке…
«Лейтенант или капитан госбезопасности (имярек) полагает, что следствие и содержание под стражей подследственного Кольцова М. Е. следует продлить еще на месяц». А ниже — «положительная» резолюция начальства повыше, и еще повыше, и еще…
А это означало продлить еще на месяц, а потом еще на месяц, и еще, и еще — избиения, издевательства, плевки в лицо, удары по почкам, пытки беспрерывностью допросов, бессонницей, ярким электрическим светом в глаза. И все это — в применении к человеку, которого знала и любила вся страна, которого ценили крупнейшие писатели всей Европы!
Казалось бы, нелогично в послесловии к только что прочитанной вами, читатель, книге приводить цитаты из нее же. Но я не могу удержаться, чтобы не привести. Это несколько выдержек из протоколов допроса Михаила Кольцова.
Вопрос. Следствие располагает достаточным количеством материалов, уличающих вас в совершении этих преступлений. Предлагаем вам прекратить запирательство и рассказать о своей предательской, а/с деятельности.
(Слово «антисоветский» так часто встречалось в протоколах допросов, что его заменили аббревиатурой «а/с». Для ускорения работы и для облегчения следовательских мучений в области правописания!)
Ответ. Запирательством я не занимаюсь и еще раз заявляю, что никакой предательской и а/с деятельностью не занимался.
Вопрос. Следствие вам не верит. Вы скрываете свою предательскую а/с деятельность. Об этом мы будем вас допрашивать. Приготовьтесь.
И далее рукой Кольцова: «Протокол мною прочитан, в чем и расписуюсь. Мих. Кольцов».
И еще ниже: «Допросил следователь след, части ГУГБ НКВД Н. Кузьминов».
Вы обратили внимание на эти страшные слова — «Об этом мы будем вас допрашивать. Приготовьтесь»?!
Проходит 20 допросов, а Кольцов виновным себя все не признает, и следователь продлевает срок ведения следствия и содержание под стражей на один месяц, потом еще на один, потом еще…
20 допросов, которые прошли с 5 января по 21 февраля 1939 года, даже не запротоколированы, хотя на всех этих допросах его били по лицу, по зубам, по всему телу. Это стало известно теперь, из материалов следствия.
Бумажки, писанные в первые месяцы после ареста, означают, что Кольцов держался четыре месяца. Напрочь не признавал себя виновным в антисоветской деятельности, не приписывал ее другим людям, фамилии которых с выжидательной миной произносили следователи.
Кольцов держался.
Только 9 апреля 1939 года, через четыре месяца истязаний, когда запас человеческих сил истощился до предела, Кольцов начал давать показания, «нужные» следователю. Нелепые с его точки зрения и с точки зрения здравого смысла, нарочито нелепые, которые он потом опровергнет. В этом он уверен. На это он надеется.
Значит, он не сломался. Где-то в тайниках его сердца и души оставалась надежда, что когда эти показания выйдут из рук безграмотных следователей («моё фамилиё» — пишут они в протоколах) и их прочтет кто-то повыше, кто-то, обладающий хотя бы способностью логически мыслить, то там «повыше» поймут: показания Кольцова — выдумка, результат пыток, не более того. Таков был его план.