Мы решили поехать к Ридли, и я подумал, что неплохо было бы получить подтверждение для этой статьи, показав ее самому Прессману, — или кем там был этот Ридли — и использовать его слова как комментарии к статье.
Статью я дал прочитать Сондерсу. Ему она показалась недостаточно сильно написанной. То, как он себя вел при этом, на меня действовало как гипноз. Я внес кое-какие изменения в статью: кое-где поменял слова, кое-что выделил и снова дал прочитать Сондерсу. Сондерс прочел ее, а обсуждать статью мы стали уже в машине. Мне очень хотелось, если бы удалось, сфотографировать его, и я захватил с собой портативную фотокамеру со вспышкой, которую положил в карман. Мы договорились, что Сондерс уговорит его прочитать мою статью, и, пока он будет ее читать, я вытащу камеру и сфотографирую его.
Мы с Сондерсом приехали на ранчо около пяти. Пока я парковал машину под эвкалиптами, Сондерс заметил, как в окне была быстро задернута штора. Мы с ним заметили, что и все другие шторы на окнах были задернуты. Это убедило нас в том, что Ридли действительно и есть Прессман, что он догадался, зачем мы приехали, и успел занавесить все окна перед нашим приездом.
Естественно, я был взволнован. Да и Сондерс, по-моему, тоже. Он сказал, что в доме есть два входа, и, чтобы этот человек не сбежал от нас, нам каждому следует занять позицию перед дверью. Сондерс пошел к главному входу, а я обошел дом и направился к задней двери. Сначала мы позвонили, затем принялись колотить в дверь и кричать. Но никакого ответа не было.
— Но вы уверены, что он был дома? — спросил шериф.
— Да, человек, который был внутри, один раз подошел к дверям. Сондерс слышал это совершенно ясно. Он подумал: а вдруг тот человек намерен стрелять? И испугался. Я точно знаю, что испугался. У меня, честно говоря, тоже поджилки затряслись. Я слышал, как кто-то на цыпочках подходил к задней двери, где я стоял и стучал. Затем минуту или две в доме было тихо. Мне казалось, что через дверь я слышу даже дыхание того человека… Странное это было ощущение, уверяю вас. Затем тот человек ушел. Я слышал поскрипывание лестницы и звук его шагов. Тогда я окликнул его: “Я из газеты. Хочу просто задать вам несколько вопросов”.
— Он что-нибудь ответил вам? — спросил шериф.
— Ни слова.
— Но вы слышали его после этого?
— Раз или два до нас донеслись его шаги в прихожей. По-моему, он тогда и колебался, не открыть ли дверь Сондерсу. Мне так показалось, по крайней мере. А может быть, он просто раздумывал, как бы ему выбраться из дома так, чтобы мы его не увидели и не сфотографировали. Конечно, это звучит логично, но тем не менее мне почему-то казалось, что он стоял там с пистолетом, думал, не выстрелить ли через дверь. Странно, но Сондерс признался мне, что, когда этот человек стоял у входа и их разделяла только дверь, ему в голову пришла та же самая мысль… Конечно, если бы мы не сообразили блокировать обе двери, он мог бы свободно выйти через заднюю дверь, пока мы стучались бы у главного входа… Можете наверняка представить, что он чувствовал в этот момент, — если это, конечно, был Прессман. Вне всякого сомнения, он знал меня в лицо. Когда он увидел, как мы с Сондерсом подъехали к дому, понял, что его замысел потерпел крах и он оказался в глупом положении. Я уверен, что он пристрелил бы нас не моргнув глазом, если бы был уверен, что все сойдет с рук.
Дюриэа сказал с сомнением:
— Этот человек вряд ли пошел бы на убийство, чтобы избежать огласки.
— Да, я знаю — это нелогично, но если бы вы слышали эти крадущиеся шаги и это поскрипывание ступеней… У меня мороз пошел по коже.
— А что было потом? — спросил Дюриэа.
— Через несколько минут — не могу сказать вам точно, сколько прошло времени, — я решил, что неплохо было бы посоветоваться с Сондерсом. Я не знал, что делать дальше. Может быть, я немного струсил. Я обошел дом и увидел Сондерса, который по-прежнему колотил в дверь. Мы вдвоем попробовали открыть ее, но она была заперта. Сондерс спросил меня, уверен ли я в том, что заперта и задняя дверь, и я сказал, что не уверен в этом, поскольку я только стучал в нее. Сондерс предложил мне пойти и проверить это, но у меня не хватило мужества. Я очень хорошо слышал эти крадущиеся шаги и дыхание человека за дверью.
— Вы не могли бы сказать, как далеко он стоял от двери? — спросил шериф.
— Я бы сказал, не дальше шести-семи футов. Можно было слышать его шаги в направлении двери — как будто бы он сомневался, открывать ли ему или не открывать, или раздумывал, не пристрелить ли ему нас. Я говорю вам правду, шериф, я был страшно испуган. Это все было чертовски реально.
Шериф обвел взглядом небольшую группу молчавших, но любопытных зрителей и выделил человека с бронзовым от загара лицом и холодными голубыми глазами.
— Ведь вы Сондерс, не правда ли?
— Вы угадали, шериф.
— Просто я вас узнал. Вы как-то были на суде.
— Точно.
— А вы знаете Прессмана в лицо?
— Никогда его не видел. Он для меня просто имя. Мне никак не удавалось увидеться с ним и так и не удалось, хотя я и пытался неоднократно попасть к нему. Но все было напрасно.
— А этого человека, Ридли, вы встречали когда-нибудь?
— Нет, никогда.
— Как вы узнали, что Ридли на самом деле Прессман?
Губы Сондерса плотно сомкнулись, он отрицательно покачал головой.
— Ну же, — сказал шериф. — Мы должны это знать, Сондерс.
— Прошу прощения, — извиняющимся тоном промолвил Сондерс. — Но этого я не могу вам сказать.
— Почему же?
Сондерс было открыл рот, но снова покачал головой.
— Даже этого я не имею права сказать вам.
— Но мы должны установить истину!
— Согласен с вами, шериф.
— Вы подошли к дому вместе с Тру?
— Да.
— Затем вы отошли к главному входу, а Тру — к задней двери?
— Именно так.
— А вы уверены в том, что кто-то в это время был в доме?
— Абсолютно уверен. Во-первых, я увидел, как опустились шторы на окнах, едва мы подъехали. Последняя штора упала, как раз когда Тру пытался припарковать машину на стоянке под деревьями. Я подошел к главному входу, а Тру — к задней двери. Мы стучали в дверь и подняли страшный шум. Можно было слышать, как этот человек метался от двери к двери как загнанный зверь… Я готов дать голову на отсечение, что у человека был пистолет и он раздумывал, не пустить ли его в ход.
— Ну почему вы решили, что он собирался стрелять? — спросил шериф. — Предположите, что это действительно был Прессман и, следовательно, вы пытались поговорить именно с ним. Он понял, что игра кончилась, что его инкогнито разоблачено и что его блестящий план его только скомпрометирует… Но тем не менее даже в этом случае у него не было оснований стрелять.
— Не знаю, что вам сказать, — задумчиво произнес Сондерс. — У меня просто было такое чувство, вот и все. Все, что я могу вам сказать, это то, что, как этот человек ходил внутри дома, как он подкрадывался к двери, так чтобы можно было дотронутся до нее, но тем не менее очень близко. Черт возьми, я просто уверен в том, что он стоял там с пистолетом, направленным на дверь, и пытался собраться с духом, чтобы спустить курок. Все это я чувствовал.