— Славно поет пташечка! Вы его знаете?
Ева Реймонд бросила на него задумчивый взгляд из-под полуприкрытых век.
— Мне сказали, что это молодой прокурор с большим будущим, — ответила она. — Между прочим, он холостяк.
— Ага, — пробурчал Грэмпс. — Готов побиться об заклад, парнишка далеко пойдет.
— Вы думаете, он пройдет на выборах?
— Нет.
— Почему? Похоже, он сейчас говорит дело, и кстати, посмотрите-ка на лица тех, кто его слушает; по-моему, они тоже так считают.
— Да, в общем-то, — неохотно согласился Грэмпс. — Говорит-то он правильно.
— Ну а почему же вы тогда думаете, что его все-таки не выберут?
— Потому что до выборов есть еще некоторое время, и этого достаточно, чтобы я смог ему в этом помешать.
— Вы?!
— Именно так, моя дорогая.
— А что вы можете сделать?
— Ну-у, — протянул Грэмпс, — ведь очень часто многое зависит от обстоятельств… Интересно, осмелится ли он упомянуть это дело об убийстве?.. А вот и Карпер сидит рядом с ним на помосте. У него тут куча денег вложена в различные предприятия и в землю, кстати, и он ненавидит Дюриэа лютой ненавистью… По-моему, вы говорили, что знаете его?
— Да, я узнала его, как только увидела.
— У меня тут небольшое дельце к Эверетту Тру, — объявил Грэмпс. — Я так думаю, что без него тут не обойдутся. О нем говорят, вообще-то, что он прилагает все усилия, чтобы газета оказалась нейтральной, но ему все равно придется высказать свое мнение о кандидатуре Милтона недели за две до выборов. Это все, что мне удалось узнать. Боюсь, что здесь, в Петри, наш милый Дюриэа уже не так популярен…
Ева Реймонд вздохнула.
— По-моему, он замечательный. Я бы с удовольствием с ним увиделась.
— Дюриэа?! — в изумлении переспросил Грэмпс.
— Нет, — ответила Ева и повернула голову к молодому оратору на помосте. — Я имею в виду мистера Милтона.
— Понятно, — обалдевшим голосом сказал Грэмпс. — Ну что ж, я подумаю, чем тут можно помочь.
Ева бросила быстрый взгляд на свои нарядные платиновые, украшенные маленькими бриллиантиками наручные часы.
— Послушайте, — сказала она, — уже довольно поздно. Вы ведь обещали, что мы здесь пробудем недолго, а потом вы меня отвезете…
— Да-да, конечно, но мне нужно сначала потолковать с Тру… Подождите-ка минуту. Вот как раз он идет.
Грэмпс поспешно выскочил из машины и начал потихоньку продвигаться к трибуне, аккуратно раздвигая плечом плотно стоящих возле нее людей.
— Приветствую вас!
Эверетт Тру обернулся и поздоровался с улыбающимся маленьким старичком, который приветливо затряс его руку.
— Моя фамилия Виггинс. А вы, если не ошибаюсь, Эверетт Тру, редактор и издатель “Петри геральд”, так ведь?
— Совершенно верно.
— Только что слышал, как он читал вашу передовицу, — сказал Грэмпс. — Замечательно написанная статья, сразу видно талант настоящего профессионала.
— Спасибо, мне очень приятно.
— Я здесь на машине, — сообщил Грэмпс. — И вот что подумал, может, у вас найдутся для меня одна-две минуты после того, как закончатся все эти речи?
— А что вы хотите? — вежливо поинтересовался Тру.
— Да просто хотелось задать вам несколько вопросов, — пояснил Грэмпс.
Тру оглядел толпу, пытаясь определить, сколько же народу присутствует на лужайке.
— А что за вопросы?
— Да это все в связи с этим убийством. Тру бросил на него удивленный взгляд.
— А вы, случайно, не из полиции? — Не-а.
Где-то я вас видел. Я… О, все в порядке, я вспомнил вас. Вы были вместе с нами в той лачуге, которую снимал Прессман… Если мне не изменяет память, вы ведь родственник нашего окружного прокурора?
— В какой-то степени, — сознался Грэмпс. Манера поведения Тру сразу изменилась. Даже голос, казалось, стал у него осторожным.
— Я ведь уже рассказал прокурору все, что мне было известно.
— Да, я знаю, — успокоил его Грэмпс, — но мне нужно совсем другое. Мне хотелось бы поподробнее расспросить вас о том человеке, который был в лачуге Прессмана, когда туда приехали вы с Сондерсом.
— И что вы хотите знать?
— Скажите, вы уверены, что это был Прессман?
— Да, конечно, а как же? То есть я имею в виду, что как бы он там себя ни назвал: Ридли или Прессман, но это был именно он.
— А как вы думаете, не могла бы это быть женщина? — спросил Грэмпс.
— Женщина?! — воскликнул изумленно Тру.
— Угу.
— Боюсь, я не совсем вас понимаю.
— Ну как же, — терпеливо принялся объяснять Грэмпс. — Вы же ведь не видели лица этого человека, следовательно, не можете сказать точно, кто это был: Прессман или кто-то еще. Фактически вы просто слышали, как кто-то ходил по дому.
— Ну?
Грэмпс продолжал объяснять:
— Так вот, я и подумал, а вдруг Прессман был там не один в этом домике? Может быть, там был еще кто-то. Может быть, именно поэтому он и не хотел подходить к дверям и разговаривать с вами… Может быть, у него там была женщина?
— Нет, — уверенно заявил Тру, — я так не думаю. Я больше чем уверен, что шаги, которые я слышал, были шагами мужчины. Кстати, я уже тогда настолько быстро это осознал, что мысль о женщине даже не пришла мне в голову. Можно было отчетливо слышать, как под его шагами трещали половицы.
— А стука каблучков, как если бы шла женщина, вы случайно не слышали? — спросил Грэмпс.
— Нет, ничего похожего.
Грэмпс рассеянно сдвинул на затылок свое ветхое, потрепанное сомбреро и пригладил рукой седые растрепанные волосы.
— Ну, видно, ничего не поделаешь, — сказал он. — Придется положиться на ваши слова.
— А почему вы предположили, что там могла бы быть женщина? — заинтересовался Тру.
— Да честно говоря, я и сам не знаю, — признался Грэмпс. — Я просто ломал себе голову над тем, почему все-таки Прессман не открыл дверь и не велел вам убираться прочь, или почему, наконец, он просто не объяснил, что не хочет вам давать интервью, или…
— Погодите минутку, — перебил его Тру. — Вот идет Сондерс. Эй, Хью! Подойди-ка к нам на минутку… Хью, познакомься, это мистер Виггинс, родственник нашего окружного прокурора. Он тут меня все расспрашивал, а не могли ли мы слышать женщину, когда приезжали тогда к домику Прессмана и нам никто не открывал.
— Исключено, — решительно заявил Сондерс. — Это был Прессман. Во всяком случае, это уж точно был мужчина. Я увидел мужскую руку, когда опускали последнюю портьеру.
Грэмпс внезапно разволновался.
— Тогда, значит, этот человек вас видел?
— Уверен, что видел. Поэтому, я думаю, он и бросился опускать портьеры.
— Он должен был видеть, как вы выходите из машины, — продолжал размышлять Грэмпс. — И уж конечно, он должен был видеть у вас в руках газету!
— Газету?
— Ну да, я имею в виду первый вариант вашей передовицы?
— Ну-у, да, конечно, вы правы, он должен был ее заметить.
Грэмпс тяжело задумался.
— Может быть, это было связано еще с чем-то, особенно если там, в этой лачуге, был тогда, скажем, не Прессман, а убийца. Он мог спустить портьеры для того, чтобы вы просто не могли увидеть лежавшее на полу тело, даже если бы подошли к самым окнам.
Внезапно Тру разволновался.
— Что вы имеете в виду? Почему вы решили…
Но Грэмпс повернулся уже к ним спиной и проталкивался через толпу, направляясь к трейлеру.
Глава 27
Дюриэа позвонил домой и, когда Милдред сняла трубку, сказал:
— Боюсь, что в самое ближайшее время мне придется разрушить нашу семью. По-моему, тебе лучше при этом присутствовать.
— Что случилось, Френк?
— Да все твой почтенный дедушка…
— А что он? Он еще что-нибудь выкинул?
— Как следует из уже полученных нами донесений, он пошел принять участие в предвыборном митинге и внимательно выслушал речь кандидата в прокуроры. А теперь он движется в направлении Петри, по всей вероятности собираясь проникнуть в домик Прессмана.