— Разве время пойдет иначе, если все часы мира перестанут ходить? Время, мисс, не зависит от тиканья и бега стрелок. Ничего не изменится, зато станет немного тише.
Похоже, резкая отповедь смутила гостью. Мисс Адамс перестала разглядывать мою коллекцию и опустилась в кресло, тщательно расправив складки влажного платья.
— Вижу, у вас на все есть свое мнение, — с ноткой недовольства произнесла она. Я вопросительно выгнул бровь:
— Разве это плохо?
— Нет, отчего же. Мне будет очень интересно узнать ваше мнение после того, что я вам скажу.
Я молча ждал продолжения. Дженнифер чуть подалась вперед и четко, почти по слогам, сказала:
— Вы поможете мне спасти мир.
— Простите? — я придвинулся ближе, ловя каждое слово, каждый неровный вздох девушки. — Мне кажется, вы сказали…
— Я сказала ровно то, что вы услышали, — Дженни порывисто встала, прошлась по комнате, явно собираясь с мыслями. Мне бы, кстати, это тоже не помешало, иначе головная боль станет меньшим, на что я смогу рассчитывать по окончании сей странной исповеди.
— Прошу вас, мисс, не будем ходить вокруг да около. Мы с вами оба — занятые люди.
Дженни резко обернулась:
— Ах вот как. Значит, ближе к делу? — она снова вернулась в кресло и чинно сложила руки на коленях. — Тогда я повторю. Вы нужны мне для того, чтобы спасти мир. Ни больше, ни меньше.
Я не могу винить вас в том, что ваше представление о мире, как о некой незыблемой и, главное, единичной материи, в корне ошибочно. Нет, тем более что вы не одиноки в своем заблуждении. Миров вокруг нас великое множество, и отнюдь не все они дружелюбны к людям. Если быть точной, согласно нашим записям, все до единого разрывы в ткани реальности приводили к катастрофам, смертям, к великому множеству смертей. Наша семья с древнейших времен отслеживала подобные разрывы и с помощью тайных знаний, передающихся из поколения в поколение, закрывали их. Вы можете не верить мне, можете выгнать и назвать сумасшедшей. Это не имеет сейчас никакого значения. Мистер Корвинус, я чувствую дыхание иного мира. Книга пропала, и без нее мы беззащитны перед будущей угрозой. Врата могут открыться где угодно, но и это еще не самое страшное.
Усилием воли я заставил себя вернуться к реальности, зачарованный волшебным голосом мисс Дженнифер, и начать мыслить практически.
— Не самое страшное? То есть существует что-то страшнее столкновения миров и вторжения неведомых нам, потусторонних сил? — мне сложно было даже представить нечто подобное, как вдруг меня осенило. — Точно! Если книга — это ключ, то им можно не только закрывать эти ваши врата, но и открывать…
— Теперь вы понимаете. Книгу нужно вернуть, и чем скорее, тем лучше.
На некоторое время комната погрузилась в тишину, нарушаемую лишь мерным перестуком капель по крыше. Вода стекала по оконному стеклу, создавая полную иллюзию отрезанности от остального мира, будто его и не было, только мрачный кабинет с мертвыми часами и двое людей с сосредоточенными хмурыми лицами. Тишина никогда не пугала меня, напротив, в ней я чувствовал себя необычайно живым, был на своем месте, однако эта тишина напоминала скорее затишье перед бурей. Точно над городом сгущались невидимые простым взглядом тучи, вот-вот готовые низвергнуть вниз миллиарды смертоносных молний.
— Все еще не желаете поверить?
Мне не хотелось отвечать, ибо я еще не решил для себя, как отношусь к этим новым истинам, противоречащим всему, чему меня учили с юных лет. Однако Дженни ждала ответа.
— Как вы уже говорили, теперь это не имеет значения, — дождь заканчивался, и с минуты на минуту моя гостья засобирается в отчий дом. Приличия остаются приличиями даже на пороге апокалипсиса. — Я сделаю все от меня возможное, чтобы помочь.
Девушка кивком поблагодарила меня и прошествовала к выходу:
— Я буду в вашем распоряжении в любое время, только позвоните.
В дверь постучали, и на пороге я с удивлением увидел молодого человека из дома Адамсов, того самого грубияна в грязной сорочке. Он посмотрел мимо меня на мисс Адамс:
— Черт возьми, Дженни, ты что творишь?
— Я оставила записку, Оскар, — спокойно ответила девушка, ничуть не поменявшись в лице, в то время как я едва сдержался, чтобы не вытолкать наглеца на улицу. — Хорошо, что ты приехал. Не придется вызывать кеб.
Названный Оскаром побагровел от распирающей его злости, но, видимо, не смел перечить. И это просто невероятно! Похоже, что Дженни держит весь дом в ежовых рукавицах. Дженнифер повернулась ко мне и ровно пояснила:
— Оскар Барлоу, мой жених. Простите его, иногда он бывает несносен.
С этим словами она прошла мимо жениха, шелестя юбкой, строгая и царственная. Мы с Барлоу остались наедине.
— Не думайте, что это сойдет вам с рук, — грозно, по его мнению, сказал он мне. — Дженни под моей защитой.
— А у вас снова рубашка грязная.
Действительно, на белоснежных манжетах темнели отвратительные пятна. Прошипев нечто, несомненно, оскорбительное, но мало понятное, он поспешил к своему паромобилю, на прощанье бросив на меня преисполненный ненависти взгляд. Я же проигнорировал этот некультурный жест, недостойный джентльмена, обратив все свое внимание на средство передвижения Оскара Барлоу. То был очень странный паромобиль, и пусть я не силен в механике, все равно вижу, что с ним что-то не так. К тому же на дороге перед калиткой осталась темная лужица непонятного вещества. Я подошел, присел на корточки и с величайшей осторожностью погрузил палец в черную субстанцию. Так и есть, мазут. И теперь стало ясно, что не так было с паромобилем Барлоу. Собственно говоря, это и не паромобиль вовсе, а новейшая разработка государственных механиков — машина, двигатель которой работает на не пару, а на дизельном топливе, поэтому вся конструкция такой модели значительно проще и компактнее традиционного паромобиля. На весь город таких по пальцам одной руки перечесть, и кто бы мог подумать, что именно Оскар Барлоу является одним из счастливых обладателей машины будущего. И все это приводит меня к одному выводу — Барлоу тот, кто пытался меня убить.
Об этом совершенно ясно говорит мой некогда шикарный белый плащ, ныне годный разве что для мытья полов на кухне. Да, безусловно, жених мисс Адамс не только на редкость невоспитанный юноша, но и неудавшийся убийца.
В прихожей я набрал номер знакомого детектива и по старой памяти попросил последить за молодым Барлоу и собрать про него всю возможную информацию. Никогда не знаешь, что именно послужит ключом к разгадке тайны.
Остаток дня я провел на работе и вернулся только под вечер. В какой-то мере мне все же удалось на время забыть всю эту мистическую ерунду, однако, стоило мне только подойти к калитке собственного дома, как новое, странное чувство коснулась сердца. Что это? Интуиция? Или страх?.. Свет в прихожей мерцал сегодня особенно таинственно, а ступени старой деревянной лестницы скрипели особенно громко и протяжно. Дом был стар, очень стар и помнил времена, о которых я читал лишь на страницах книг. Этим вечером он казался мне наполненным призраками прошлого, легко касающимися кожи ледяными пальцами.
Какая, черт возьми, глупость!
Дженни говорила о знамениях, что предвестят открытие Врат, но как я не спрашивал, она не смогла объяснить, что это означает, чего нам всем стоит ждать. Может, все начнется именно так — со скрипящих ступеней и холодного дыхания старого дома?
Кабинет встретил меня привычной тишиной мертвых часов. Я зажег один газовый рожок, чтобы не спотыкаться о мебель, и подошел к окну. Снова начался дождь. Я стоял, прижавшись лбом к прохладному стеклу, и тут услышал это.
Ужасающий гул, вгрызающийся в мозг.
— Но они… они же не ходят?
Тишину нарушила только наши голоса.
— Не ходят. Я их не завожу.
Часы ожили.
Стрелки задвигались, отмеряя минуты. Задвигались назад…
В ту ночь мне так и не удалось заснуть, как и в ночи после нее, на протяжении целой, кажущейся бесконечной, недели. Каждый день я получал подробный отчет о действиях Оскара Барлоу и все более укреплялся в мысли, что этому человеку нельзя доверять. Бывают такие люди, про которых легко можно сказать — он плохой. Весь его вид, слова, манеры — все буквально кричит об отсутствии у них какой бы то ни было морали. Будто бы Создатель намеренно отметил их некой невидимой, но ощутимой печатью, чтобы каждый, видя их, был предупрежден. Не стану спорить, что в данном случае немаловажную роль в таком вердикте сыграла моя личная антипатия к Барлоу. Привычного к аккуратности и порядку, меня бросало в дрожь от пятен мазута на его рубашке, которые, кроме нечистоплотности и невнимательности, говорили также и о злых намерениях, с коими его мобиль (здесь — машина) едва не задавали меня насмерть у ворот моего же собственного дома. Но было еще кое-что весьма и весьма подозрительное.