Ганичев криво улыбнулся и махнул рукой.
— Что же касается до Устименки, то я знаю его по кружку. И говорю с полной за свои слова ответственностью: кто как, но я бы хотел иметь не только такого ученика, но и выученика, если бы, разумеется, этот бешеный огурец занялся патологоанатомией. Иногда, знаете ли, хочется передать свою кафедру не в чужие руки, а… Впрочем, если товарищи сомневаются, то можно провести с ним собеседование.
Товарищи сомневались, и собеседование было назначено на два часа пополудни. С двенадцати Устименко ходил по длинному полутемному институтскому коридору. Здесь он и встретил Женю Степанова, по обыкновению выпученного, но бойкого и веселенького.
— Ты что тут делаешь? — удивился Володя.
— Как что? Поступаю! — в свою очередь удивился Евгений. — Я же с тобой советовался. Папахен, между прочим, доволен — он ведь тебя непонятно за что уважает и обрадовался, что мы будем учиться вместе. Я уже и с третьекурсниками познакомился, слышал ихний жестокий романс, довольно-таки симпатичненький.
— Что за романс? — удивился Володя.
— А вот послушай! Называется «Другу-прозектору».
Евгений сел на подоконник, округлил красный рот и спел приятно (он не раз певал и дома, на школьных вечеринках и даже в самодеятельности):
Его уже слушали несколько человек, а он объяснял своим будущим сокурсникам:
— Самое интересное, что эти слова написал Гаршин — патологоанатом. Пикантно, правда? Желаете, товарищи абитуриенты, еще спою — старую медицинскую? Насчет анатомички, где нам предстоит провести немало времени.
По коридору прошли два экзаменатора. Женя переждал их и спел почти шепотом:
Удивительно, как Евгений умел всем нравиться. Вот спел в коридоре, и уже есть у него товарищи. Ходят под руку, хохочут, называют друг друга по имени, и Евгений окликает Володю:
— Эй ты, будущий Пирогов-Склифосовский-Бурденко, иди к нам в коллектив. Знакомься: Нюся Елкина, Светлана, Огурцов…
На собеседовании Володя сидел длиннорукий, с острыми скулами, с клочкастыми бровями, сердился, смотрел всем спрашивающим прямо в глаза и отвечал сдержанно, коротко, даже скупо, но с такой энергией своего собственного, личного отношения к предмету, который избрал своей специальностью, что почти все участники собеседования только радостно переглядывались и даже перемигивались. Неприязненно поглядывал на Володю только один человек, самой профессорской внешности — лысый, с подстриженной бородкой, с перстнями на пальцах — Геннадий Тарасович Жовтяк. Устименко его, видимо, чем-то раздражал — наверное, своей непочтительностью. Впрочем, все кончилось благополучно: Жовтяк, взглянул на часы с брелоками, отбыл на консультацию, а Володю доброжелательно отпустили.
СТУДЕНТ
— М-да, приятно! — сказал декан Павел Сергеевич. — Приятно, когда встретишь такого парня. Сидел, знаете, и думал: в Новороссийском университете, на моем, по крайней мере, курсе, такого Устименко не было. Кстати, понравился мне еще один, молоденький, такой, розовощекий. Этот, конечно, звезд с неба не хватает, но приятнейший молодой человек. Внешность располагающая… Как его?..