— Для нее это может оказаться очень важным.
— Ну тогда уж точно происходит что-то удивительное. Вы тут расхаживали туда-сюда по улице и говорили с тем человеком, который сидит в машине. Кто он такой?
— Один из помощников мистера Дрейка, — сказал Мейсон. — У нас есть предчувствие, что миссис Гиллман может находиться в опасности, и мы хотели бы предупредить ее.
— Предупредить ее? — Голос хозяйки зазвучал довольно резко. — Какой смысл предупреждать слепую женщину о том, что ей грозит опасность? Что это даст?
Мейсон промолчал.
— Поставьте себя на ее место, — продолжала женщина. — Она совершенно слепа, живет в полной тьме в большом городе, а вы являетесь и сообщаете ей, что она в опасности. Что хорошего в вашем предупреждении? Если ей грозит опасность, отправляйтесь в полицию.
— Но может быть, нам удастся помочь ей, — сказал Мейсон. — Мы могли бы предложить ей охрану.
— А кто будет за все это платить?
— Мы заплатим.
— Понятно, — сказала женщина и погрузилась в размышления.
— Итак, — продолжал Мейсон со своей самой обезоруживающей улыбкой, — как мы можем ее повидать?
— Я поднимусь к ней, — сказал женщина.
— Прекрасно. Значит, у вас есть ключ?
— Мне не нужно никаких ключей. Я позвоню ей по телефону.
— У нее есть телефон? — удивился Мейсон.
— Разумеется, у нее есть телефон. Слепая женщина, которая живет одна, не может обойтись без телефона. Но ее номер не указан в справочниках, и я — единственная, кто его знает. А теперь подождите, я пойду позвоню ей и спрошу, захочет ли она увидеть мистера Перри Мейсона и — как вас там?
— Пол Дрейк.
— Ну хорошо. Посмотрим, захочет ли она с вами разговаривать. — Женщина на секунду замолчала, а затем добавила: — Меня зовут Минерва Гудинг. Я — хозяйка этого дома. Живу на первом этаже, а другие два сдаю. Хвастать, конечно, нечем, но это — хороший и удобный дом. Значит, ждите меня здесь, а я с ней поговорю.
Миссис Гудинг отсутствовала всего несколько минут, а затем вернулась к двери.
— Прошу прощения, — сказала она, — но миссис Гиллман по телефону не отвечает.
— Она не отвечает! — повторил Мейсон.
Миссис Гудинг покачала головой.
— И на звонок в дверь она тоже не отвечает, — продолжал Мейсон.
— Это обычное дело. Но она всегда отвечает на телефонные звонки, когда дома, потому что знает, что ее номер есть только у меня одной. По-моему, ей звонит еще одна женщина, но я ее не знаю.
— Может быть, это — миссис Этвуд? — осторожно спросил Мейсон.
— Этвуд… Этвуд… Вроде как звучит знакомо. Я что-то слышала об Этвуд… Ее зовут София?
Мейсон кивнул.
— Ну я много слышала о Софии — вот только не знаю, Этвуд она или нет. Но что ни говори, а телефон миссис Гиллман не отвечает.
— Тут что-то не так, — сказал Мейсон. — Потому что она дома.
— Откуда вы знаете, что она дома?
— Мы в этом почти уверены. Тот человек в автомобиле, который стоит на другой стороне улицы, приглядывает за домом, — сказал Мейсон и поспешно добавил: — Чтобы заметить опасность, пока мы ее не предупредили.
— Да что это за опасность? — рассердилась миссис Гудинг.
— Честно говоря, — признался Мейсон, — мы и сами не знаем. Но у нас есть основания полагать, что у нее находится нечто, что хотел бы получить кто-то другой — человек, неразборчивый в средствах, который готов ворваться в дом, чтобы забрать это «нечто».
Миссис Гудинг, казалось, обдумывала это.
— Ну хорошо, — сказала она наконец. — Я открою дверь своим ключом и поднимусь наверх, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. А вы подождете меня здесь.
— Мы бы предпочли подняться с вами, — сказал Мейсон. — Если что-нибудь произошло, было бы неплохо иметь под рукой свидетелей.
— Свидетелей чего?
— Свидетелей того, что вы там обнаружите.
— Ладно, — немного подумав, сдалась миссис Гудинг. — Идемте, но предупреждаю: во-первых, ничего не трогайте, а во-вторых — без критики. Только представьте себе, что это вы слепые и живете совсем одни. Вам приходится самим готовить и мыть посуду, самим раздеваться, стелить постель и самим убираться. Человеку не так легко освоиться со всеми этими вещами и не путаться в них. И конечно же, у вас в доме не может быть необходимого порядка. Вам приходится мириться с тем, что у вас есть лишь руки да рот, и принимать вещи такими, каковы они есть. Я хочу, чтобы вы это поняли и не наводили тут критику.