Я была не так уж и неправа. Осада интерпола продержалась пару-тройку месяцев и исчезла в тот день, когда Пани сделала эпохальное признание в том, что действительно занималась взломами на заказ. Однако, мы с Шоном узнали о нем... своеобразно. К тому моменту я и мой ректор пришли к своего рода соглашению. Я выбросила рубашки, от которых разило духами, а Шон отомстил, обставив гостиную в духе берлоги столь холостяцкой, что ступившая туда шпилька сдалась бы и растворилась сама по себе. И именно в тот памятный день мы окончательно помирились, а привыкание к новому интерьеру устроили не сложно угадать каким образом. Признаться, освоение новых территорий шло не слишком просто. Диван казался слишком жестким, и в попытке усесться поудобнее, при этом не расцепив объятий, я задела пульт от новенького плазменного телевизора. Он упал, экран включился, и мы оба замерли, услышав в сводке новостей знакомое имя... Пока не закончился репортаж, мы с Картером сидели, вцепившись друг в друга, а когда все закончилось, я откашлялась, высвободилась и ушла. Знала, что Шону было неприятно знать, что его предала женщина, которую он любил. Но утешение — не мой конек, тем более что с виски у Картера отношения куда как более теплые.
Долгое время мы жили спокойно, наслаждаясь присутствием только друг друга, в то время как внимание ищеек было обращено на обитателей северного полушария. Сначала Пани, затем — слетевший с катушек Марко, и, наконец, Такаши — комплекта ради... Они брали измором. Устраивали прессинг. Доставали близких, усложняли жизнь, не разрешали покидать страну... Я все это знаю, потому что тайком почитывала газеты и онлайн-сводки. Шону не говорила, но казалось важным быть в курсе, потому что пока ищейки крутились там, мы оставались в относительной безопасности. Но шли недели, месяцы, а расследование результатов не давало, и все отчетливее понималось, что возвращение интерпола совершенно неизбежно. Однако я прогадала. Они не вернулись. Они прислали Бюрошных ублюдков. И методы у оных отличались.
То утро было великолепным, как и любое другое, с которого начинается самый большой кошмар вашей жизни. Чашка кофе, беготня по двору за Франсин, приятная музыка в плеере. Но еще стук в дверь, щелчок замка и значок ФБР.
— Агент Эндрю Крамер. У нас ордер на арест Шона Картера, — объявили мне с порога, тыча в лицо «полномочиями» в лице власть имущей железячки.
— В чем его обвиняют? — тут же бросилась я выяснять детали.
— Это секретная информация, — то ли сообщили, то ли не сообщили мне и чуть не растоптали, спеша заковать Картера в наручники.
А к моим глазам будто применили фотошопный фильтр размытия по Гауссу. Я, вроде, и не плакала, но ничего не видела, а сфокусировать зрение смогла только когда коренастый коротко стриженный агент так толкнул Шона, что тот с трудом сохранил равновесие. Эта нестыковка отрезвила (еще бы, вон как с моим ректором обращаются!), и я бросилась наперерез процессии.
— Шон, пожалуйста, что происходит? — закричала я, хватаясь за его плечо.
— Прочь с дороги, — прошипел Картер мне в лицо и двинулся вперед с таким видом, будто хозяином положения был он, а не толпа людей в вонючих полиэстеровых костюмах.
Все случившееся заняло от силы минут двадцать, никак не больше, а я еще час стояла около открытой двери, не зная что делать. Шон был гадом, мог дать взятку или обхамить ни за что, мог превысить скорость, но если к нему в дом заявляется ФБР, то он не просто закурил в неположенном месте. Это Пентагон. Ну или взлом, Боже, я молилась о том, чтобы это был последний. Не могла поверить, что Шон мне солгал. Почему-то его честность казалась важной.
Может, дело в том, что несмотря на все неприятные моменты, именно в отсутствии искренности его обвинить было невозможно. Будто это давало призрачный шанс на нормальную жизнь. Ну, по-картеровски нормальную, в смысле без цветочков и пастельной палитры в гостиной.
Я понятия не имела, что делать. Искать тайный сундучок, припрятанный на случай необходимости «выкупа» из полиции? Пойти и узнать, в чем его обвиняют? Или действовать хитрее и заставить это выяснить людей, с которыми Шон не может не считаться? Я решила в пользу последнего и набрала номер Алекса.
Узнать куда отправили Шона труда не составило (в конце концов, у меня была поддержка мисс Адамс, пардон, Присциллы... Хотя, какой, блин, Присциллы? Мисс Адамс!), но это не помогло мне набраться решимости туда пойти. И я понятия не имела, что сказать Шону, кроме как «а ну колись, про Пентагон врал»? Отличный вопросик, учитывая, что вокруг толпа блюстителей закона! Оставался вариант с поддержать. Но чем? Мне ведь даже причину задержания никто не сообщил! Оставалось надеяться только на Алекса и Карину.
Я встретила друзей Шона в аэропорту, но не предложила им пожить в домике на окраине Сиднея. По законам гостеприимства должна была, однако не смогла. Казалось, что это станет актом капитуляции, перечеркнет многолетнюю ненависть, которую я испытывала к Пани.
Думается мне, мисс Каблучки все понимала и сама была не прочь убраться. И верно, какие у нее могли остаться права на домик Шона, если я в нем прожила чуть не в два раза дольше? Она могла быть Картеру подругой в глазах всех, кроме меня. Больной ребенок? Тяжелое финансовое положение? Да бросьте, оправдания можно найти даже самым омерзительным поступкам. Но черта с два я бы приняла ее поступок! Не в этой реальности!
В общем, Алекс и Карина разместились в отеле, из которого собирались отправиться в участок уже ранним утром. Этим я и воспользовалась. Точнее мы. Мы с Керри. А именно сели в машину подруги и поехали следом.
Почему-то казалось, что мисс Каблучки сделает все, чтобы скрыть от меня правду, но расстроится или нет — будет очевидно. Оставалось застукать ее на выходе из участка. Керри конечно, поведала мне, какая я идиотка, но за руль села без возражений. Наверное, потому что не сделай она как говорю, я бы... я бы ее побила, наверное. В общем, следуя на редкость глупому плану, мы остановились в проулке около здания, в которое зашли Алекс и Пани, и вылезли за машины.
— И что дальше, моя ты Ненси Дрю? — издевательски вопросила подруга.
— Будем ждать.
— Чего ждать-то? Сходи и спроси в лоб.
— Нет! А что если это он?
— Ну, он с самым честным видом повторит, что невиновен, а ты поверишь и успокоишься.
— Он уже и говорил, и обещал, а я все равно сомневаюсь. Ведь он никогда со мной не считался.
— Вот именно.
— Что именно?
— Это он не тебе, а себе обещал. Ты просто рядом стояла и попала под обстрел чистосердечных признаний. Так что это не он. Поэтому даже не спрашивай, просто поддержи. Ты его подружка, это логично! Никто даже не удивится.
— Но мне нечего ему сказать!
— Так давай тогда речь подготовим. Например, дорогой Шон, — произнеся это имя, Керри аж передернулась. Естественно, только у меня хватило безрассудства сблизиться с ректором настолько, чтобы звать его по имени. Остальные люди нормальные. — Я искренне (искренне!) за тебя переживаю, так что ты давай освобождайся и приходи сегодня вечером ужинать домой. Я накрою стол и надену красивое белье...
— В прошлый раз такое закончилось скандалом, — забрюзжала я.
— Но не в общественном же месте, — подмигнула подруга. — В данный момент он безобиден как младенец. Заодно развлечешься.
— Керри, хватит пороть чушь! Я на нервах.
— А я тебя, между прочим, успокоить пытаюсь. Делаю то, что положено подруге.
— Тихо! Идут! — зашептала я. — Быстро они что-то.
И вот как назло Пани встала ко мне спиной. Я не увидела ни расстройства, ни беспокойства, ни облегчения... только рыжие волосы, чтоб их все вырвать к чертям собачьим!
— Видишь, я же говорила? — злорадно пропела Керри и попыталась вытолкать меня из укрытия. — Иди, давай, ему будет приятно тебя увидеть.
Я начала отбиваться.
— Хватит! — рявкнула я. — Садись за руль и вези меня обратно, они сейчас поедут к Шону домой.