— О чем ты говоришь? — раздраженно спрашиваю я. — О возврате к прошлому? К тебе? К отношениям, которые у нас были? — и заставляю себя безжалостно усмехнуться. — Все закончилось плохо, Шон, очень плохо. И с чего бы этому измениться? Ты вздумал воспылать ко мне пламенной любовью и уважением до гроба, бросив всех своих шлюх? Картер, мне нужно именно это! Не восемь бит, которые ты в состоянии обеспечить, а шестьдесят четыре байта2. Смех, вечерние объятия, прогулки по побережью под дождем, тепло, уют, семейные ужины со мной и моими родителями. А ты жесток и черств. Был и будешь.
— Ты тоже. И человек, которого ты описала, будет с тобой всегда несчастен. Потому что он тебя не изменит, ты навечно останешься бессердечной стервой.
— Что?!
— Ты его поломаешь. Да, дьявол, вспомни ваш с Брюсом разговор о женитьбе. Я его прослушал дважды — не мог поверить. Ты сама сделала ему предложение, причем на кабальных условиях. Ты сказала: ты едешь со мной в Сидней, это не обсуждается, ведь тебе все равно податься некуда, а я там работать буду. И при условии, что ты станешь терпеть моего начальника, с которым я спала и все еще сплю, ты можешь на мне жениться, уговорил. Это хреново невероятно, что он согласился. Любой другой на его месте тебя бы послал и пальцем у виска покрутить не забыл. А теперь удовлетвори мое любопытство: после такого у него на тебя все еще стоит?
Это слишком. Я бросаюсь к лифту, но ключик у Шона, а без него дурацкая кабина ехать отказывается. Здесь должна быть лестница, должна! Выпрыгиваю из лифта, оглядываюсь. Только Шон меня ловить не спешит, а значит выход отсюда только один. Однако, больше он свою линию не гнет, только медленно приближается, заходит внутрь кабины и прикладывает к панели ключ. Молча.
Я правда собираюсь добраться к Брюсу сама, но вспоминаю, что у меня остался один доллар и двадцать пять центов, и возвратиться я могу разве что пешком. А на улице весьма прохладно. В общем, сижу я в машине Шона, олицетворяю собой оскорбленную невинность. Но когда мазда останавливается около дома, в котором расположена квартирка с зелеными стенами, я просто сижу и смотрю на ее окна. И хотя так не кажется, судя по всему, я, наконец, разобралась с дурдомом, который творится у меня в голове. Я сказала Шону правду. Того, что он предлагает, мне мало.
И все же, я не могу отказать себе в маленьком удовольствии. Поворачиваюсь к Картеру, протягиваю руку и касаюсь его волос. Черные, жесткие и волнистые. Вращаю пальцами прядку.
— А ты кудрявый, — шепчу я.
Он молниеносным движением перехватывает мое запястье и сжимает до боли.
— Не играй со мной, Джо. Не советую.
— Я и не играю. Прощай.
С этими словами я отстегиваю ремень безопасности и толкаю дверь.
— До скорой встречи, Джоанна Конелл, — летит мне в спину. А затем Картер просто уезжает.
Глава 5. Осака
Чуть менее шести лет назад
До того дня я никогда не путешествовала с Шоном Картером, но неожиданностью перелет для меня не стал. Мой ректор сел в кресло, забросил в рот две пилюли снотворного и, приклеив табличку «не беспокоить!», завалился спать. А мне оставалось смотреть фильмы. Точнее фильм. До остальных дошли только мечты. Поспать мне тоже не удалось, — было так неудобно, что я просыпалась каждые пять минут и косилась на Шона. Его плечо выглядело настолько заманчиво, что не будь поблизости огнедышащей головы, я бы точно соблазнилась. Иными словами, к концу тринадцатого часа я возненавидела перелеты почти так же, как Шон. И искренне радовалась тому, что Картер предусмотрительно дал нам запасные сутки на то, чтобы всласть поумирать в номере. Ну а те, кто не страдал мигренями и шикарным денежным наследством (имею в виду Клегга, конечно), летели на следующий день.
Когда самолет приземлился, я, естественно, чувствовала себя ужасно, но никак не могла понять, почему после обычного сна, пусть на высоте в несколько тысяч футов, Картер выглядел так, будто по нему кто-то проехался. До отеля мы добрались на машине, которую за нами прислал Такаши. Сначала, узнав порядок нашего размещения в отеле, я удивилась, что Шон заказал нам люкс с раздельными спальнями, даже о причинах погадать успела, но теперь порадовалась. Мне совершенно не улыбалось лежать рядом с больным и злым на весь подлунный мир Картером.
Когда мы добрались, наконец, до отеля, Шон привычно рухнул на кровать и притворился трупом. Пару минут я смотрела на его пиджак, затем мученически вздохнула и начала его стягивать с плеч мужчины. После — задернула шторы, принесла таблетку аспирина и стакан воды и, наконец, удалилась к себе.
Мы прилетели утром, и к вечеру я достаточно оклемалась, чтобы отправиться гулять. Шон, разумеется, со мной не пошел. Увидеть удалось не так много, но одно я узнала наверняка — японцы очень любят рассматривать приезжих. А у меня на лбу написано, что во мне азиатской крови нет, и никогда не было. Хотя я последовала совету Шону и так и не покрасила волосы в светлый, это вообще не помогло мне слиться с контингентом. Во-первых, потому что я оказалась выше большинства местных мужчин. Я и в Австралии, и в Штатах считалась высокой, а здесь совсем великаншей себя почувствовала. Во-вторых, я была очень нетипично одета, в-третьих, конечно, цвет кожи. Короче, внимания я привлекала столько, что не решиться задержаться на улице после заката.
Вернувшись в отель, я приступила к вызубриванию доклада. Ходила и бубнила себе под нос текст, пока из спальни не высунулась огнедышащая голова Картера, и не начала вопить, что ей спать мешают.
В общей сложности на мероприятие собралось не более восьмидесяти человек, но каких… Проштудированная программка подсказала, что мне придется встретиться с супер Бабочками вроде Марко Монацелли и… Пани. По этой причине я встала в пять утра и занялась собственной внешностью. Да-да, рыжая мегера, вышибить меня из постели бывшего любовничка тебе не удалось! Кусай локти, грымза. Примерно такие слова я прокручивала в голове все полтора часа, зная, что никогда ничего подобного этой гадине не скажу. Я так волновалась из-за предстоящего, что за завтраком не проглотила ни кусочка. В это же время Шон сидел напротив и уплетал за обе щеки.
Конференц-залы располагались неподалеку от нашего отеля, даже ехать никуда не пришлось. И мы шли вместе в полнейшем молчании. Точнее это Шон шел, а я семенила следом на своих каблучищах. Когда мы добрались до пункта назначения, мой желудок буквально извивался, требуя пищи и успокоительного. Однако, времени попереживать об этом не оказалось, так как только дверь за нашими спинами закрылась, помещение погрузилось в молчание. Все застыли, позабыв о собственных делах, и повернулись к нам. Они просто стояли и пялились на Шона. Все. Вместе. Разом. А еще они пялились на меня, ведь я пришла с ним. Казалось, мои ноги гвоздями прибило к полу. Я при всем своем желании ни шагу бы не смогла ступить, если бы внезапно моя ладонь не оказалась зажата в руке Картера. Да-да, он чуть ли не силком потащил вперед. До этого дня он ни разу не демонстрировал на публике наших отношений подобным образом. Поиметь меня прямо в коридоре — да запросто, но коснуться ладони, предложить руку — никогда. Ни разу. И я бы не возражала, если бы так и продолжалось. От неожиданности я чуть не споткнулась, но все-таки опомнилась и посеменила за ним к столу регистрации. Очередь перед нами расступилась будто сама собой. Черт возьми, хорошо ему, однако, живется!
Заведовавшая процессом регистрации посетителей девушка-японка судорожно сглотнула и, не отрывая от Шона испуганных глаз, протянула ему явно приготовленный заранее бейдж. А вот мой пришлось поискать. И уж не знаю, что за изверг описывал ей Картера, и в каких выражениях это было, но бедняжку буквально трясло оттого, что тот никак не желал находиться. Я попыталась ей улыбнуться, но японка только спрятала глаза и удвоила рвение. В общем, когда мой бейдж нашелся, кажется, девушка чуть не умерла от облегчения. Мне это очень не понравилось.