— Где наша реклама на всю страну? Где фирма «Кондор» по телевизору? Не вижу! — восклицал Геворкадзе с обобщенным возмущением.
— Слушай, зачем беспокоишься? Есть деньги — будет реклама.
— Смотри, Платон, какой я реклама придумал, — Геворкадзе мечтательно закинул руки за голову. — Лежит земной шар. Параллели, меридианы, да? И вдруг он превращается в апельсин, — Геворкадзе приподнялся на локте, — но тут налетает кондор, хватает апельсин, — рука Геворкадзе спикировала вниз, — хватает и уносит. А пока несет, апельсин снова превращается в земной шар, а птица превращается в слово «Кондор», то есть — в нас. Хорошо я придумал?
— Давай другой реклама. Люди не поймут, скажут: «Куда землю унесли?»
— Ну вот тебе другой: лежит на траве молодой джигит — как мы с тобой — а над ним горит солнце, — Геворкадзе очертил невидимый шар. — И вдруг солнце превращается в апельсин! А вокруг на деревьях море апельсинов! И каждый горит, как солнце! — Геворкадзе сумбурно изобразил это руками. — Но тут апельсин падает, за ним падает второй, третий, сыплется дождь из апельсинов!
— Стой! — возопил Каретели, вскакивая и сотрясая пляж. — А джигит? Что с ним будет?
Геворкадзе был полон досады:
— О чем думаешь?! Кого жалеешь?! Идет золотой дождь — что тебе джигит?
Снова утро. Я снова глажу костюм. Интерес ко мне уже меньше; ничего, скоро совсем привыкнут. Эка невидаль — экзальтированная богачка! Колготки меня пока не подвели — «стрелок» нет. Но, боюсь, что всю неделю они не продержатся: предстоит покупка. А кто его знает, сколько могут стоить колготки в Испании! Соотношение цен тут загадочное: килограмм отборных персиков на рынке дешевле порции мороженого. Что если колготки в летнее время считаются здесь такой же причудой богатеев, как и норковое манто на плечах? Оцениваться они должны соответственно… Очень уместно вспомнить в эту минуту комментарий Карлоса: «Обратите внимание на этот салон, сеньоры! Да, в Испании тоже носят меха, но, конечно, эту экстравагантность позволяют себе очень немногие люди»…
Находясь под крышей «Majestic», я формально попадаю в категорию «очень немногих людей» и тоже кое-что себе позволяю. Разве не экстравагантность — пройти в шортах и майке с мокрыми волосами по холлу пятизвездочного отеля? С каким бы выражением на лицах на меня не косились, мне сейчас донельзя хорошо. Я только что искупалась в бассейне и ненадолго избавилась от жары. Я успешно проговорила весь второй день работы в Барселоне. Последнее, что предстоит переводить сегодня — меню в ресторане.
Задача эта сложна — Платон Бежанович относится к выбору блюд с тем же трепетом, что и Тариэл Давидович — к приобретению частной собственности.
— Подождите, Юля, мы с закусками еще не решили. Ты как хочешь, Тариэл, а я осьминога закажу.
Серо-зеленый осьминог безнадежно шевелил щупальцами по стеклу специального гастрономического аквариума. Прочие обитатели моря лежали, не трепыхаясь — их участь была им уже безразлична.
Платон Бежанович с вожделением глядел в осьминожью сторону:
— Что твои креветочные коктейли против моего осьминога! Они здесь осьминога готовят, как… как только бабушка в Кутаиси домашний сыр делала. Нет, по вкусу — другой, но вкусно так же! И вина, вина еще возьмем! А то стол совсем пустой будет!
Тариэл Давидович неторопливо, по-барски распоряжается:
— Юля, пусть официант принесет на свой выбор, но получше.
Официант не слушает перевод, он читает взгляд Геворкадзе; «подороже».
— Все, Платон Бежанович?
— Как «все»? А что на сладкое? — пугается Каретели.
Он торопится к стеклянному шкафчику, где выставлены образцы десерта.
— А диета, Платон? — кричит ему в спину Геворкадзе.
— Э, я в Испании — какая диета!
Утром Карлос в очередной раз забирает нас из отеля и, как всегда не может не рассказать что-то новое о своем городе:
— В прошлый раз я забыл показать вам Музей абстрактного искусства. Посмотрите направо, скорее, пока мы не проехали! То здание, где крыша похожа на моток смятой проволоки…
Тариэл Давидович лениво разглядывает из окна Барселону и делает заключение:
— Хороший город. Маленький, но… удобный. Все под рукой: один банк, второй банк — иди, не хочу!
Карлос говорит в ответ что-то любезное, но Тариэл Давидович продолжает размышлять:
— Нашелся бы умный человек — купил этот город в свое время — не прогадал бы!