— Доченька… — прошептал Адриан севшим голосом и умолк.
Шуршал по черным листьям невидимый дождь. Черное небо глядело в черную кухню. Тряско приседал и подпрыгивал, ломаясь то вправо, то влево, длинный язычок пламени над траурной свечой – и, повинуясь световым коленцам и прихотям, осунувшееся, изглоданное черными тенями лицо Адриана то пригасало во мраке, то слепяще выпрыгивало прямо на Бага.
— Она ведь маленькая совсем, что ей у Желтого источника делать? Я должен, должен был сходить в храм… — Адриан до дна опрокинул чарку и на некоторое время замолчал, глядя на свечу невидящим взором. Затянулся. — А все работа моя… — продолжал он, несильно хлопнув ладонью по столу. — Ни на что времени не остается… Выпьем, Баг.
— При чем тут работа? — пожал плечами ланчжун. Размеренный уклад ордусской жизни давно уж не предполагал изнурения тела и ума. Конечно, порой встречались преждерожденные, которые отдавались своим занятиям безотрывно, день и ночь, – но то были, как правило, люди творческие, ученые скажем. Что и говорить, иногда приостановление мучительного поиска истины даже и для того, чтобы наскоро поесть, кажется смерти подобным: раз – и смешались мысли, и с великим трудом нащупываемая в тумане истина снова упорхнула. Баг и сам был таков: мог ночи и дни напролет сидеть в засаде, выжидая появление очередного человеконарушителя, или без устали копаться в базах данных Управления в поисках зацепок для изобличения того или иного скорпиона. Но то ученые или он, Баг, стоящий на страже порядка и человеколюбия. А тут – оправы для очков…
К тому же Баг не обременен ни семьей, ни детьми, а семья, как известно, – основа государства. Пренебрегать семьей – немыслимо; все равно что собственными руками расшатывать основы мироздания.
Решительно непонятно.
— Да вот так… — Адриан махом проглотил очередную чарку и взглянул на Бага мутнеющим взором. — У нас же предприятие… теперь совместное с варварами… Я и подумать не мог, что так выйдет, когда трехлетний договор с ними заключал… Они же работают как ненормальные. Ну и мы… Я думал: надо соответствовать. Вот, думал, сколько им оправ-то надо, даже радовался, что всех-всех оправами обеспечим… А потом… Вы знаете, — Адриан кашлянул, — оказалось – это работа ради прибытка. Больше прибыток, больше, еще больше!.. Это для них главное. Сейчас договор закончится, и я уж снова его не возобновлю… Хватит! — он потянулся к бутылке и едва не упал со стула. — Налейте мне, Баг, пожалуйста… последнюю… — он тяжко, со всхлипом втянул воздух и, словно осененный внезапной догадкой, добавил с неким смутным упованием: – А может, и не последнюю.
«Всяк знает, что последняя чарка лишняя, — философски подумал Баг, — но никто не знает, какая чарка последняя…».
— Никогда я так не работал… — заговорил Адриан. — Нет, я не против работы, я согласен трудиться, я это люблю и умею, но – ради чего?.. — махнул рукой. — Все-все, еще две седмицы – и до свидания. Буду, как раньше, просто продавать им наши оправы. А то ведь до чего я дошел!.. — придвинулся к Багу поближе. — Стыдно сказать… За день намаюсь, приду домой – никакой… В голове… поверите? Только поесть да спать… Понимаете?
— Понимаю, — кивнул Баг. Его тоже иногда хватало лишь на то, чтобы распить бутылку пива с Судьей Ди[25]. Однажды Баг, к своему стыду, заснул прямо в кресле. Правда, кот был доволен: всю ночь он продрых на коленях у хозяина.
— Нет, не понимаете! — отмахнулся Адриан. — Вы ведь не женаты… Как вам понять? Вы… — он осекся.
Баг пожал плечами и закурил очередную сигарету.
— Извините меня, Баг… я не со зла… Я не хотел вас обидеть. Просто голова идет кругом…
— Не надо извиняться, — Баг положил руку Адриану на плечо и дружески слегка сжал.
— Вы… очень хороший человек… — замотал головой Ци, — хороший… а я… я с этими варварами… — Адриан, держа чарку у рта, доверительно наклонился к Багу. — Совершенно перестал думать о главном, да и силы потерял. Надо бы с женой на отдых съездить, к морю или в горы, или, может, к лесному озеру… луной полюбоваться… а я… — он в очередной раз махнул рукой в пьяной безнадежности. — И чэнхуану александрийскому[26] челобитную о дне рождения дочери не подал… И вы знаете… С год назад обнаружил, что и Великую радость жене без пилюль не всегда доставить могу… Пилюли стал принимать! И кому это надо? — выпил.
26
Адриан Ци имеет в виду бога-покровителя города (по-китайски он называется чэнхуаном). Чэнхуанами обычно становились после смерти вполне реальные люди, оказавшие данному городу некое крупное благодеяние, отстоявшие его от врага, или просто именитые и достойные горожане. По крайней мере так дело обстояло в старом Китае. ван Зайчик нигде пока не упоминает об этом прямо, но по логике вещей чэнхуаном Александрии должен был бы быть сам святой благоверный князь Александр Невский.