Поспешив усадить свою задрожавшую спутницу в укромное место, я оглянулся на ее сестру. Однако Элеонора Ливенворт, казавшаяся такой слабой и подавленной во время разговора наверху, теперь не выказывала ни смущения, ни неуверенности. Зайдя в комнату под руку с сыщиком, чей вид, перед лицом присяжных неожиданно сделавшийся очень уверенным, отнюдь нельзя было назвать обнадеживающим, она на миг замерла, рассматривая спокойным взглядом открывшуюся ей картину. Затем, поклонившись коронеру с грацией и снисходительностью, которые мгновенно низвели его до положения незваного гостя в этой обители красоты и изящества, мисс Элеонора заняла свое место, поспешно освобожденное ее собственными слугами, непринужденно и с достоинством, скорее напоминавшим победы в гостиной, нежели приличествующим той сцене, в которой мы оказались. Это была умелая игра, разумеется, но она сделала свое дело. Шепот тут же прекратился, бесцеремонные взгляды опустились, и на лицах всех присутствующих появилось подобие некоего вынужденного уважения. Даже я, все еще пребывая под впечатлением ее совсем иного поведения в комнате наверху, ощутил облегчение и буквально вздрогнул от неожиданности, когда, повернувшись к сидевшей рядом со мною леди, увидел, что взор ее устремлен на сестру и в глубине ее глаз горит немой вопрос, что отнюдь не успокаивало. Испугавшись воздействия, которое этот взор мог иметь на окружавших нас людей, я быстро сжал ее руку, которая безвольно свисала с края стула, и уже был готов просить ее быть осторожнее, когда ее имя, медленно и требовательно произнесенное коронером, вырвало Мэри Ливенворт из задумчивости. Поспешно оторвав взгляд от сестры, она повернулась к присяжным, и я заметил в ее глазах мерцание, которое снова заставило меня подумать о пифии. Но оно погасло, и она с очень скромным выражением по требованию коронера начала отвечать на его вопросы.
Но как передать волнение, охватившее меня в ту минуту? Какой бы тихой Мэри Ливенворт ни была, я знал, что она способна на сильнейшую ярость. Собиралась ли она повторить здесь свои подозрения? Она не только не доверяла сестре, но и ненавидела ее? Осмелится ли она здесь, перед лицом собравшихся и всего мира, заявить то же самое, что утверждала в уединении своей комнаты, с глазу на глаз с той, к кому это утверждение имело отношение? Хотела ли она этого? Ее внешность ничем не выдавала ее намерений, и я, не зная, что и думать, снова посмотрел на мисс Элеонору. Но она в страхе и недобрых предчувствиях, которые я вполне мог понять, сжалась, как только ее сестра собралась говорить, и теперь сидела, закрывая лицо почти мертвенно бледными руками.
Допрос Мэри Ливенворт продлился недолго. После нескольких вопросов, касающихся в основном ее местонахождения в доме и связи с покойным хозяином, ее попросили рассказать, что она знает о самом убийстве и о том, как тело было обнаружено ее сестрой и слугами.
Подняв бровь, которая, казалось, до сих пор не знала ни тревог, ни забот, голосом, хотя и остававшимся тихим и женственным, но разнесшимся по комнате колокольным звоном, она ответила:
– Джентльмены, вы задаете мне вопрос, на который я не могу ответить. Я не знаю ничего ни об этом убийстве, ни о том, как было найдено тело, кроме того, что услышала из чужих уст.
Мое сердце забилось облегченно. Я увидел, что руки Элеоноры Ливенворт, которыми она прикрывала лицо, упали, точно камни, и искра надежды промелькнула на ее лице, а потом погасла, как солнечный блик, соскользнувший с мраморной поверхности.
– Вам, должно быть, это покажется странным, – убежденно продолжила Мэри, и лик ее омрачила тень былого страха, – но я не входила в комнату, где лежал дядя. У меня даже мысли такой не возникло. Единственным моим побуждением было бежать от этого ужаса. Но Элеонора входила туда, и она может рассказать…
– С мисс Элеонорой Ливенворт мы поговорим позже, – прервал ее коронер, однако очень мягко. Очевидно, красота и элегантность этой прекрасной женщины произвели впечатление. – Нам нужно знать, что видели вы. Вы говорите, что не знаете, что происходило в комнате, когда было обнаружено тело?
– Да, сэр.
– Но вы можете рассказать, что происходило в зале.
– Ничего в зале не происходило, – с невинным видом ответила она.
– Из зала в комнату не входили слуги? Ваша сестра не выходила в коридор, когда пришла в себя после обморока?