- А также от твоих собственных планов, поскольку ты так хорошо нее продумываешь, - сказала она.
- Точно. Но прошу тебя об одном: пока меня нет, не настраивай себя, пожалуйста, так, будто тебя незаслуженно обидели. Если ты внушишь себе это, то вряд ли вообще будет смысл в моем возвращении. Уж лучше я останусь в Шведской Гавани.
- Я хочу, чтобы ты вернулся.
- Вот и хорошо. Я тоже хочу вернуться. И привезти тебе подарок. Это и называется - думать на трех уровнях.
- Твои мысли так скачут, что на одном уровне долго не задерживаются, сказала она.
- Гм. Мои мысли скачут к тем временам, когда - это было три года назад - употребляли жаргонное выражение "он не на уровне". Помнишь?
- Песня была такая. Баловень на уровне. Слово "уровень" рифмовалось со словом "баловень". Что-то в этом роде.
- Я не очень силен по части песен, - сказал он, откладывая в сторону салфетку. - Сегодня у меня много работы.
Он злился, но не хотел выдать себя. Разговор у них принял такой оборот, что их отношения опять испортились. Эту ночь он намеревался провести с ней в одной постели, но теперь понимал, что оба они будут чувствовать себя принужденно; вялый мужчина и холодная женщина, лишенные страсти и полные неприязни друг к другу. Потребовалось бы, по крайней мере, три ночи воздержания, прежде чем он получил бы возможность насладиться ее телом; если же разговор, который предстоял им по его возвращении, опять расстроит ее, то пройдет еще неделя или больше, пока у нее появится желание. Он знал, что ей не всегда требуется любовь к нему, чтобы лечь с ним в постель. Бывают моменты - они могут случаться с кем угодно, - когда их любовные ласки становятся для них обоих чем-то вроде адюльтера. ("Ты в это время думала о ком-то другом", - сказал он ей однажды. "Ты тоже", ответила она). Пока же их недовольство друг другом не рассеется, они будут держаться отчужденно и каждый погрузится в свои мрачные мысли. Но он женился на ней не для того, чтобы она погружалась в свои мрачные мысли. Тем хуже для нее, если она это-то не поймет.
Их расставание, когда он уезжал на вокзал, было достаточно вежливым. Он поцеловал ее, она улыбнулась. Он сел рядом с Эндрю в маленький "универсал" и в знак прощания приподнял над головой шляпу. Джеральдина, одетая в домашний халат, стояла в дверях. Довольно и того, что спустилась вниз проводить своего мужа. Ему пришло в голову, что если он никогда ее больше не увидит, - к этой мысли он возвращался не так уж редко во время их расставаний, - то она останется в его памяти женщиной, с которой он провел много счастливых часов. Ради _этого_ он на ней и женился.
Дэйзи Торп, преемница Мэриан Стрейдмайер в конторе фирмы "Локвуд", стояла у стола Джорджа с карандашом в руке и ставила галочки против записей в блокноте.
- И последний по счету, но не по значению, - мистер Эдмунд О'Берн. Звонил вам два раза вчера и два раза позавчера. Сказал, что будет звонить еще сегодня утром, но не позвонил. При желании вы можете связаться с ним по телефону Уоткинс-2044, но если он в том же состоянии, в каком пребывал во время разговора со мной, то вы ничего от него не добьетесь.
- В состоянии опьянения? - спросил Джордж.
- Мягко выражаясь. Я отказалась дать ему ваш дачный телефон.
- Благодарю вас. Если он будет звонить, скажите, что меня нет. Хотя подождите! Позвоните нашему маклеру и узнайте последнюю котировку акций под названием "Магико". На нью-йоркской фондовой бирже они не котируются.
- Сейчас?
- Пожалуйста.
Он ждал, пока она поговорит с маклером. Торп повесила трубку и сообщила:
- А вы знаете, они котируются на фондовой бирже. Вчера перед закрытием курс был девяносто два с половиной, а сегодня после открытия - девяносто три.
- Гм. - Джордж вспомнил о разговоре с Недом О'Берном во время их последней встречи. Название акций запомнить было легко: "Магико. Радиокомпания". Цифры, которые О'Берн называл, Джордж уже забыл, но он вспомнил, что тот намеревался выйти из игры, как только курс достигнет сорока - пятидесяти пунктов.
- Соедините меня с О'Берном, - распорядился он.
- Насколько я помню, это телефон бара, мистер Локвуд.
- Я знаю. Вы там бываете?
- Каждый воскресный вечер.
- Странно, что мы там ни разу с вами не встретились.
- Я совсем недавно стала туда ходить. С тех пор как переехала на новую квартиру. - Она назвала телефонистке номер и попросила О'Берна.
- Нед? Джордж Локвуд. Мне только что сообщили, что ты звонил. Как у тебя дела?
- Ты на даче или в городе?
- У себя в конторе. Ты звонил?
- Можешь ты со мной сегодня поужинать?
- Сегодня как раз свободен. Где и во сколько?
- Буду ждать тебя у дома сорок два на Сорок девятой западной в семь часом. Жена с тобой? Тогда я закажу столик.
- Я один. А ты?
- И я один, - ответил О'Берн. - Но это можно будет поправить, только сначала поговорим.
- Ну, там видно будет.
Весь остаток дня Джордж гадал, зачем он понадобился О'Берну. Голос Неда, когда тот говорил по телефону, звучал уверенно, что имело, по-видимому, прямое отношение к высокому курсу акций "Магико". Но лицо О'Берна, когда они встретились в семь часов на Сорок девятой улице, явно свидетельствовало о недавней попойке.
- Я не послал тебе соболезнования по поводу смерти брата, потому что не знал его. А еще потому, что ты не написал мне по поводу моего брата.
- А что стряслось с твоим братом? - спросил Джордж. - Я ничего не знаю.
- Ты не знаешь? Он упал в метро на рельсы, прямо под колеса поезда. Это случилось за несколько недель до смерти твоего брата. В газетах об этом писали. Всего несколько строк. Погибла звезда принстонского футбола.
- Извини, Нед. Возможно, это было как раз в тот день, когда нью-йоркские газеты опоздали к поезду. Тем не менее ты мог предположить, что я об этом потом узнал.
- Ну, если не знал, то я тебя прощаю. Кевин мало что значил. Жена и двое детей в Ист-Ориндже, служба в страховом агентстве. Даже не партнерство. Всего лишь служба. Я не поэтому тебе звонил. И не для того, чтобы оросить взаймы. С деньгами у меня, к счастью, все благополучно. Ты, наверно, уже не помнишь, но, когда мы виделись с тобой в последний раз, я говорил тебе, что мне подсказали одну идейку. Так вот, дельце оказалось выгодным.