- А потом что? - спросил Джордж.
- Потом, может быть, выйду замуж. Или открою салон красоты. Найду человека, который поможет мне с клиентурой. Парикмахеры отлично зарабатывают. При перманенте один локон - семь долларов. Видишь, я без перманента? Не потому, что жалко денег. Так больше к лицу. Вот и приехали.
Квартира была небольшая, гостиная обставлена с большим вкусом в колониальном американском стиле. Казалось, ее обставлял и оформлял профессиональный декоратор из фирмы "У. энд. Дж.Слоан". Единственной вещью, напоминавшей об Энджеле, был ее кабинетный портрет в серебряной раме. На фотографии Энджела была в черном шелковом платье с двумя полосами белой материи, прикрывавшими часть груди.
- У тебя склонность к черному с белым, - сказал Джордж.
- Черта с два. Потому я и не люблю ездить в Гарлем.
- Я имею в виду одежду.
- А, это другое дело. Хочешь принять ванну? Если желаешь, можем вместе.
- Не плохо бы.
- Если не желаешь - не будем.
- Желаю. Еще ни разу не приходилось.
- Никогда не мылся вместе с женщиной? Ни даже с женой?
- Ни даже с женой.
В убранстве ее спальни также чувствовалась рука профессионала из фирмы "У. энд Дж.Слоан". Широкая кровать, достаточная для четверых взрослых. Стулья, туалетный столик, откидное кресло, трельяж - все отделано под слоновую кость с позолотой.
- Хотела подвесить к потолку зеркало, да не хватило духу. Слишком красноречиво. В то время, когда заключала договор на аренду квартиры, работала у Кэрролла. Написала, что моя профессия - статистика. Но если бы хозяин заглянул сюда и увидел на потолке зеркало, то догадался бы, какая это статистика. В этом доме полно супружеских пар среднего возраста и старше. Выпьешь чего-нибудь?
- Нет, благодарю, - ответил он.
Она выдвинула ящик туалетного столика и достала фотоальбом в белом кожаном переплете.
- На, взгляни, - сказала она, протягивая ему альбом. - Это повысит твой тонус.
- Твои фото? - спросил он.
- Да что ты! Открой и посмотри.
С глянцевых карточек смотрели мужчины и женщины в непристойных позах. Пока Джордж листал альбом, Энджела сидела сзади и одной рукой гладила ему шею и грудь, а пальцами другой закладывала страницы, на которых он задерживал взгляд.
- Хочу знать, какие из этих снимков тебе больше всего приглянулись.
- А тебе какие приглянулись?
- Не скажу.
- Хочешь, угадаю?
- Попробуй.
- Та, что с молодым парнишкой, - сказал он.
- Это у которого... Как ты узнал?
- Простая догадка. - Но это была не простая догадка; он почувствовал, как вздрогнула у нее рука, когда она его гладила.
- Гляжу на этого парня и глазам своим не верю. Но Элейн говорит, что видела его в похабном ревю на Кубе. Это не подделка. Я думала, что подделка, но Элейн говорит, что сама видела. Просто поразительно.
- Ну, не так уж чтобы очень.
- Но ведь ему всего лет четырнадцать. От силы пятнадцать. А что будет, когда подрастет?
- Этот снимок повышает твой тонус? - спросил он.
- Хочешь знать правду? Да, повышает. Этот парнишка мне иногда во сне снится. В Нью-Йорке он нажил бы себе целое состояние. Состояние!
Она встала, завела руки как можно подальше за спину и вдруг сбросила с себя жакет и манишку. Стиснув ладонями обнаженные груди, сказала:
- Лучше, чем эти, в Нью-Йорке не найти. Есть на что посмотреть, правда?
Близость с ним не доставила ей удовлетворения, на которое она рассчитывала после просмотра фотографий, но, будучи профессионалкой, она сделала все, что от нее требовалось. Когда все кончилось, она помыла его, угостила сигаретой и спросила:
- Ты часто бываешь в Нью-Йорке?
- Довольно часто.
- С женой, конечно.
- Не всегда.
- Когда еще будешь?
- Послезавтра. Проездом. Пересадка на другой поезд. Когда приеду потом - не знаю. А что?
- Хочешь, встретимся между поездами. Я буду дома. Или это слишком рано для тебя?
- Пожалуй.
- К тому же дома, когда ты туда доберешься, надо еще с женой переспать. Так?
- Так. Я должен быть к этому готов.
- В этом смысле твой сын в лучшем положении.
- Мой сын? Э, черт! Совсем было забыл про него.
- А как же иначе? Моя заслуга. Этим-то я и хороша, верно? Какая-нибудь заурядная шлюшка переспала бы с тобой на скорую руку - и все, а я весь вечер не давала тебе скучать.
- Ты потрясающая женщина, - сказал он. - Такой образ мыслей мне очень нравится. Если бы мы знали друг друга лучше, ты бы не удивилась.
- А я не удивляюсь. Если б я не отвлекала тебя весь вечер от мыслей о сыне, то у нас ничего бы не получилось. И я же была бы виновата.
- Почему ты сказала, что мой сын в лучшем положении?
- Ты приедешь к жене послезавтра и должен быть опять молодцом. А твоему сыну трястись в поезде целых пять суток, прежде чем он увидит свою жену.
- Понимаю.
- А через пять суток он будет похотлив, как арестант, выпущенный из тюрьмы. Он парень что надо. Убеждена, что в юности ты был такой же. Верно?
- Пожалуй.
- Несколько часов сна, и ты опять будешь в форме. Но я никому не позволяю оставаться у меня на ночь. Никому. Это против моих правил. Так что, если хочешь поспать немного, возвращайся в свой отель. Запиши мой телефон, но только смотри не указывай имени и фамилии. Мой телефон знают немногие, к тому же я его периодически меняю.
- Энджела, могу я задать тебе вопрос?
- Сколько угодно, это твое право.
- Тогда - два вопроса. Ты с самого начала старалась отвлечь меня от мыслей о сыне или это пришло тебе в голову уже потом?
- С самого начала. И могу это доказать. О'Берн и Элейн просидели бы у чинцо весь вечер, если б не я. Кто предложил пойти в другой бар? Я. Мы все отправились в "Аквариум". Кто предложил перейти из "Аквариума" в "Цепь с ядром"? Я. А когда мы пришли сюда, кто показал тебе похабные снимки? У нас вечер был бы испорчен, если бы ты продолжал раздумывать о сыне. Но так не случилось, верно? Ты сделал мне приятное, а я - тебе. Какой второй вопрос?