С профессиональной точки зрения фильм показался мне слишком простым по структуре, слишком прямолинейным. Слишком журналистским - телевизионно-репортажным. Но об этом я промолчал.
В то же время я намекал Браудеру - с которым в общей компании пил кофе, - что в этой истории осталось еще много неизведанного, есть еще большой потенциал для будущих фильмов. Подтекст был такой, что я тот человек, который может делать лучше, снять глубже. И мне казалось, что он намек понял. Хотя все время присутствовала некая недоговоренность. А недоговаривалось как раз то, какова была его - Браудера - роль в съемках голландского фильма.
Когда мы общались с режиссерами, было понятно, что они хотят восприниматься как независимые документалисты. Считают, что их фильм не какая-то пропагандистская поделка (какие бывают, допустим, на российских госканалах), а серьезное, объективное документальное кино. От режиссеров с репутацией.
И все же за кадром, так сказать, повис вопрос: а почему Билл так активен в продвижении и презентации фильма? Какова его роль?
Говоря с Браудером о своих планах в связи с историей Магнитского, я никогда не намекал ему на финансовое участие в моей работе. Я говорил, что мне нужна поддержка другого рода - сотрудничество в поиске документов, фактуры, свидетелей, необходимых для более глубокого документального исследования. Мне нужен был доступ к эксклюзивному материалу. Режиссеры «Справедливости для Сергея» не вдавались в детали самой аферы. А мне хотелось увлекательно и со знанием дела о ней рассказать.
И тут, как мне казалось, работа с Браудером была бы очень перспективной. И я постарался наладить с ним контакт на этой волне.
Когда Браудер уже покинул наше общество и я шел рядом с молодой женщиной, парламентарием из Голландии по имени Марьетье Шааке, она произнесла странную фразу, отложившуюся в моей памяти. Ироничную, не вполне серьезную, но все же: Билл, мол, еще тот фрукт. Марьетье сказала, что у нее с Биллом есть общие знакомые, которые, говоря о нем, обронили: «I wouldn’t by a car from him» - «Я бы у него и машину не купил». Не скажу, что я часто слышал эту идиому, но смысл ее был понятен: этот человек даже при продаже подержанной машины как-нибудь намухлюет.
При этом и до, и после Марьетье поддерживала резолюции по делу Магнитского. Она, вместе с европарламентарием из Финляндии Хейди Хауталой, была соавтором первой резолюции Европарламента по этому делу, рекомендовавшей еще в 2010 году странам Евросоюза наложить санкции на россиян, подозреваемых в убийстве Магнитского и краже 230 миллионов, подобно тому, как это впоследствии было сделано в США.
Тем неожиданнее были ее слова о Браудере. Это была небольшая ложка дегтя в атмосфере эйфории и всеобщего преклонения перед главой фонда Hermitage, сделавшего так много, чтобы увековечить память погибшего друга. Я сам на панельной сессии благодарил его за это. И говорил, что этот фильм должны были делать мы, русские. И я, единственный представитель русских здесь, благодарю голландских авторов этого замечательного фильма. И благодарю Билла Браудера за то, что он не забывает моего соотечественника и, борясь за его память, тем самым отстаивает права человека в России.
И может быть, как раз оттого, что я так сладко говорил о Браудере лично, ложка дегтя досталась ему от этой Марьетье.
С Шааке я вскоре встретился еще раз, в обществе Бориса Немцова. В 2011-м мы с Немцовым ездили в Брюссель, и я знакомил его с парламентариями, которых знал. Мы встречались в числе прочих с Мартином Шульцем, который годом позже был избран президентом Европарламента. Видный немецкий социал-демократ, Шульц пытался несколько умерить наш оппозиционный пыл, сказав, что у России есть свои законные интересы. А вот известный эксцентрик, евродепутат от христианских демократов Эльмар Брок, с которым мы тоже встречались, очень приветствовал энергичную оппозицию власти в России. «Вы герои», - польстил он нам с Немцовым.
Я вспоминаю все это сейчас с грустной иронией - поскольку этот самый Эльмар Брок весной 2016-го громко заявил, что требует рассмотреть, как в Европе финансируют такие фильмы, как «Акт Магнитского»; это его, мол, касается, потому что Европарламент поддерживает ARTE.
Начало 2012-го. К проекту подключается «Пиранья»
После успешного завершения моего сериала «Прощайте, товарищи!», в начале 2012-го, я рассказал по телефону одному из сопродюсеров сериала, норвежцу Торстейну Грюде, о деле Магнитского. С руководителем кинокомпании Piraya («Пиранья») Торстейном мы познакомились еще в 2008-м на кинофестивале «Един Свет» в Праге. Тогда в присутствии Вацлава Гавела мне вручили приз имени Рудольфа Врбы за фильм «Бунт. Дело Литвиненко». Врба был узником Освенцима и первым, как считается, рассказал миру о нацистских концентрационных лагерях. Это был приз «Право знать» - Right to Know.