Сначала такое мое предложение было принято. Однако затем Ребекка Хармс и Хейди Хаутала получили письма от дирекции ZDF с требованием отменить показ. В это время я давал интервью известному изданию Politico и об имейлах из ZDF не знал. Видел, что кто-то пытается до меня дозвониться из Майнца, но не мог бросить свою мысль о деле Магнитского на полуслове (молодой автор Politico, эффектная брюнетка Тара Пальмери, не вполне ориентировалась в российских реалиях). Как только я включил звук в телефоне, мне позвонила помощница Хейди Хауталы. «Андрей, срочно приходи в Европарламент, тебя ждут в офисе Ребекки Хармс».
Шагая по направлению ко входу в здание парламента на rue Wiertz, я говорил с Мартином Пипером, старшим редактором ARTE, которого знал по прошлой работе. Это он прорывался ко мне, пока я рассказывал Таре о том, как воруют деньги в России. Мартин - очень умный, тонкий, проницательный человек, у которого, с моей точки зрения, есть лишь один недостаток - та одержимость, с которой он, похоже, всю жизнь делал карьеру в немецком телевидении. Это предполагает внешне незаметное, но крайне жесткое подчинение всего интеллектуального аппарата видимости успеха. При этом успех в Германии не так прямо связан с финансовым, коммерческим успехом, как в США и
России. ARTE, например, обладает очень большим престижем и весьма маленьким рейтингом. И тем не менее есть неписаный критерий успеха нужных, «качественных», «правильных» фильмов и передач - которому все должно быть подчинено, если ты хочешь работать в этой престижной и интересной области.
Короче, Мартин очень тонко и деликатно объяснял мне, почему следует «отложить» показ нашего фильма. Почему это было бы в моих собственных интересах. Почему никому не нужен скандал. Разговор проходил на немецком языке и буквально на бегу: до начала показа оставалось меньше получаса. Я уклончиво ответил Мартину, что через несколько минут буду в офисе видного евродепутата от Германии Ребекки Хармс, выясню, что происходит в парламенте, и перезвоню ему.
У Хармс собрались человек восемь - «зеленые» депутаты из разных стран. Я понял, что мнения по поводу показа разделились поровну: половина была за, половина - против.
Сама Хармс сказала мне: «Я сама киношница, снимала документальные фильмы, и я очень хорошо понимаю, что ты сейчас чувствуешь». Какой из этого следует вывод, она, правда, не говорила. Забегая вперед, скажу, рано утром 28 апреля 2016 Браудер твитнул фото, на котором он и Ребекка Хармс сидят и - видимо, в Европарламенте, - и пристально глядят в одном направлении. Твит гласил: Прекрасный брифинг с депутатами Европарламента по поводу посмертной клеветы Некрасова и Хауталы в адрес Сергея Магнитского.
После этого вступления Хармс остальные, по кругу беря слово, вкратце сообщили мне, что они думают по поводу показа. Те, кто был за, просили меня напрямую поговорить с боссом ZDF.
Ноу проблем, ответил я. Хармс набрала номер и включила громкую связь.
Трубку взяла секретарша и попросила представиться. Босс не заставил себя ждать.
Короче: Готтфрид Лангенштайн, директор европейских программ ZDF, второго немецкого телеканала, являющегося соинвестором телеканала ARTE, попросил меня фильм не показывать. Он объяснил, что дирекция телеканала получила письма от трех адвокатских контор -с требованием остановить показ фильма в Европарламенте этим вечером. Герр Лангенштайн, известный медиаменеджер, сформулировал свою речь не как требование, а как просьбу. Он обращался ко мне по имени, что нетипично для немцев: в отличие от англосаксов и скандинавов по имени друг к другу в Германии обращаются лишь близко знакомые люди. Даже молодые люди в рабочих коллективах часто обращаются друг к другу «господин» или «госпожа» - «Herr», «Frau».
- Андрей, - сказал Лангенштайн, - я тебя прошу не настаивать на показе фильма сегодня. Мы как организация на твоей стороне, мы тебя поддерживаем, мы делали этот фильм вместе. Речь идет только о юридической реакции на письма этих адвокатов. Мы не можем их оставить без ответа, не можем просто проигнорировать. Мы должны на них ответить. Это займет несколько... некоторое время. И в это время фильм показывать нельзя. Наши адвокаты внимательно проанализируют письма и ответят на них. И после этого мы покажем фильм.
Так он меня успокаивал. Надо сказать, достаточно убедительно. Чувствовался крупный менеджер. Я, конечно, не наивный. Я не был уверен до конца, что Лангенштайн говорил, что думал. Что все просто - и речь идет лишь о юридических формальностях.