Блаунт жестко вернул ее к сути дела.
– Но вы же не знаете наверняка, была ли связь между доктором Боганом и покойной? – спросил он ледяным тоном.
Эвнис Эйнсли закурила еще одну сигарету, нервно придавив первую жестом тигриной лапы.
– А все зависит от того, что вы подразумеваете под «наверняка». – Она выпустила облако дыма. – Я слышала, как он говорил ей около двух недель назад: «Нет смысла бороться, Бетти, теперь я навеки завладел твоей душой и телом».
Сказанное произвело фурор. У Блаунта было профессиональное недоверие к словам невротичек, но мисс Эйнсли продолжала настаивать, что это правда.
– Кто-нибудь еще это слышал? Вы кому-нибудь говорили об этом?
– Этого не слышал никто. Но я сказала мистеру Дайксу – пусть он мне и не нравится, но показать, откуда ветер дует, было просто человеческим состраданием к нему, как вы думаете?
– Как он себя повел?
– Ах, он мне не поверил! – Она сердито раздавила окурок о крышку стола. – Он и слушать ничего не желает, что не в ее пользу, глупый коротышка. Он просто обиделся.
– А это случилось через несколько дней после того, как вы услышали ее разговор с Дайксом – когда она сказала, что не смогла бы довести это до конца?
– Да.
Блаунт постучал по зубам золоченой оправой пенсне и искоса взглянул на Найджела. Слезши с подоконника и выпрямившись в полный рост, Найджел прошелся в направлении Эвнис Эйнсли.
– Как вы думаете, знает ли кто-то еще в этом доме о том, что Элизабет принимала наркотики, и о том, что разыгрывалось между ней и доктором Боганом?
– Даже не знаю. Хотя куда им, с одними глазами-то!
– А иногда – и ушами, – заметил Найджел с издевкой.
Мисс Эйнсли слегка заскулила:
– Что ж поделать, если я кое-что слышу. Бетти была такой нескрытной – я часто говорила ей, но она и внимания не обращала.
– Вы пеклись лишь об одном ее благе? Наверное, поэтому у вас и зуб на мистера Дайкса? Или это простая ревность?
Блаунт протестующе кашлянул. Эвнис Эйнсли залилась краской.
– Наверное, вы и представить себе не можете, что кто-то может ревновать Вилла? С ума сойти, – сказала она. – Но почему в черный список попала именно я? Думаю, мое первейшее право – заботиться о лучшей подруге и не давать ей вступить в неудачный брак.
– Ладно, оставим. А Элизабет когда-нибудь рассказывала вам о своих школьных годах?
– Любопытные вопросы! Нет, она особо не распространялась. Я догадывалась, что в Штатах ее выставили из школы, но понятия не имею почему. – Мисс Эйнсли с надеждой хлопнула глазами в направлении Найджела, сгорая от любопытства.
– А не доводилось ли ей упоминать об этом обстоятельстве?
– Думаю, что нет. За все время я услышала от нее разве что одну более-менее странную вещь – что в свое время она чуточку оттянулась. И я еще тогда подумала, что она просто спятила, – она сказала: «Я бы на всю жизнь осталась честной девушкой, Эвнис, если б не подклеила». Как вам нравится?! Подклеила! Но у нее была манера выдумывать своим связям с мужчинами глупейшие собачьи клички – боюсь, что некоторым из них они вполне подходили. Если хочешь узнать все о человеке – спроси Бетти. Ах, бедняжка!
– А как мистер Ресторик относился к своей сестре?
– Она нравилась ему, как… ну, словно какой-то ящик с динамитом. Я хочу сказать – он, бедный, всегда ходил под Богом – не знал, в какой же момент она рванет и оскандалит его дом предков с головы до пят. Хивард – он, конечно, добр на свой манер, но такой зануда! Похоронил себя заживо в своем доме, чтобы избежать пятна на фамильном гербе. Ну а с Бетти он не мог совладать, вы же понимаете – у той самой было две тысячи в год. По такому случаю их сундуки теперь разбухнут. А уж как им это сейчас нужно!
– Как, разве дела Хиварда плохи?
– Ох, дорогуша! – игриво воскликнула мисс Эйнсли. – Что я сморозила! Я ничего не говорила. Хивард так состоятелен! Ну да, конечно, грех спорить. Так что вы и думать о том забудьте. Но все равно, эти денежки им пришлись к рукам. Он сможет держать свой дом так, как и сейчас, да и Шарлотта из-за войны лишилась прибыльного дельца.
Задав ей еще несколько вопросов, они отправили мисс Эйнсли восвояси.
– Чертова баба, – сказал Найджел, с отвращением нюхая запах пудры, повисший в воздухе.
Блаунт пригладил прядь несуществующих волос.
– Ну и ну. Ну и ну, – произнес он. – Нет, это еще ничего, далеко не самая типичная особь своего пола. Но – полезная. С ней мы обосновали одну из твоих теорий. Дареному коню в зубы не смотрят.